Ганина падь

Идти было тяжело, словно за ней волочились пудовые гири. Неимоверным усилием воли заставляя себя переставлять ноги, Ольга шагала, шатаясь из стороны в сторону. Эх, кто бы увидел, решил бы, что библиотекарша напилась и теперь позорит свое гордое звание, криво усмехнулась она. Перед глазами плавали разноцветные круги, норовя слиться в единый черный поток, из которого не будет пути обратно. Под ногу что-то подвернулось, и девушка неловко завалилась на бок, больно ударившись головой. Тварь под ребрами ворочалась все активнее, вгрызаясь в сердце… Умирать вот так не хотелось, прямо на разбитой дороге, в пыли и кровавой рвоте. Впервые девушка порадовалась, что у нее есть нормальная сестра, которая отучилась на бухгалтера, вышла замуж и родила, а не связалась с ордой нежити, выбрав судьбу знахарки. Хоть одна дочь будет утешением для родителей… А потом мысли перетекли к тому, в каком виде ее найдут. Вроде блузка и юбка вполне себе приличные, только вот белье обычное, голубое… Эх, надо было кружевное надеть, то черное, подумала Ольга и поняла, что скатывается в бред. На границе сознания мелькнула волчья морда, но это, наверное, у нее уже галлюцинации начались, потому что следом наступила темнота, наполненная болью.

Река и небо сливались. Не было ни звезд, ни лунных бликов на зеркальной глади, только бескрайнее черное небо и такая же вода, мягко укачивающая невесомое тело. Она то плыла, то летела, не совсем понимая в каком измерении находится. Вода пахла вербеной и мятой, а небо – полынью. А что, если весь мир это островок печенья, оказавшийся в огромной чашке травяного чая? Мысль показалась ей забавной, а следом захотелось пить. Забавно выходило, кругом столько воды, стоит только перевернуться, а она страдает от жажды потому что забыла, как это делается. Точно, надо придумать звезды и собрать из них чашку, решила девушка, пытаясь протянуть руку к черному небу. Пальцы слабо шевельнулись, перед глазами мелькнуло что-то светлое, потом в носу зачесалось, и девушка почти чихнула, но побоялась, что спугнет небо и реку… В ушах тоненько зазвенело, боль стала объемной, заполнила череп изнутри, надуваясь, словно воздушный шарик, а потом ее прогнал запах полыни. К губам прижалось что-то твердое, и в горло потекла река, несущая горький багульник и душистый шалфей. В первый момент девушка обрадовалась, а потом испугалась, ведь ни один человек не сможет выпить реку в одиночку! Отчаянно забарахтавшись, она начала погружаться на глубину, но тонуть тоже не хотелось, поэтому пришлось собрать все силы и рвануться наверх, к медленно разгорающейся луне…

– Так и скажи, что больше пить не хочешь, – проворчала луна голосом Настасьи Павловны.

В первый момент Ольга зажмурилась от света, показавшегося нестерпимо ярким, заморгала, но потом привыкла и огляделась вокруг: хорошо знакомая комната в доме ведьмы, стол, уставленный какими-то склянками, застывший рядом домовик со скорбным лицом, коргоруш под боком, да сама Настасья Павловна с кружкой в руках.

– Я живая? – прохрипела девушка, с удивлением ощущая собственное тело, слабое, словно у новорожденного цыпленка. Но грызущей внутренности боли не было! – Вы меня… Спасли?

– Ну так не бросать же тебя на дороге, – вздохнула старушка. – Скажи спасибо Серому Боку, это он тебя нашел.

– Так он мне не померещился?

– Нет, – усмехнулась ведьма. – Скажи-ка мне, Оленька, лучше, о каких трусах кружевных ты все убивалась?

– Что?! – чуть не подпрыгнула та. – Да с чего вы…

– Пока ты в беспамятстве маялась, все причитала, что будут тебя хоронить, а на тебе исподнее скучное, кружевное надобно, да еще черного цвета. Думала, уж Федьку посылать придется, что под окнами ходил.

– Не говорите больше… – простонала девушка, чувствуя, как краснеют лицо и шея.

Настасья Павловна с улыбкой на нее посмотрела, но глаза остались тревожными.

Полностью пришла в себя Ольга только под утро, когда в окне показалось сбрызнутое алым светом небо. Сил все еще не было, но голова стала ясной, мысли перестали путаться, появилось чувство голода. Наблюдая, как девушка мелкими глотками отхлебывает горячий бульон, который ведьма по старинке именовала уваром, Настасья Павловна рассказала о случившемся.

– Уж не знаю радоваться мне твоим способностям или плакать, что с умом пользоваться все никак не научишься… Проклятье то было, верно ты определила, да не простое, а через смерть наведенное, когда один умирает, и с собой начинает тянуть другого. Никто из колдунов не рискнет с таким связываться, если только рядом нет человека, в которого волшбу ту черную переселить можно. Человек тот умрет, но и проклятье слабнуть начинает, только тогда его уничтожить можно. А ты, голова дубовая, его в себя вытянула! Хорошо хоть дар тебя защитил, не то эта пакость тебя бы за несколько часов в могилу свела…

– Спасибо, что спасли меня, – пристыжено сказала Ольга. – Но что я должна была сделать? Девочка бы до вечера не дожила, я это точно знала…

Старушка задумчиво покрутила в ладонях кружку.