Ганина падь

– Привет, Федь! – шепнула она, опасаясь, что Настасья Павловна услышит и разгонит обоих. – Спасибо за цветы!

– Пожалуйста, – отступил тот в садовую темень.

На небе ярко светила луна, заливая окрестности прозрачным серебром, только утопленник отчего-то прятался в тени деревьев.

– Слушай, я так не могу разговаривать, иди сюда, – позвала она.

– Давай лучше ты выйдешь, – предложил тот.

– Федь, я больная и несчастная!

– Да я тебя поймаю, если падать надумаешь, – живо пообещал он.

Воровато оглянувшись на коргоруша, глаза которого горели в темноте, как фары у «Запрожца», девушка оправдалась:

– Мы только немного посидим, честное слово. Дома это… Душно немного…

Серый кот фыркнул, а Ольга осторожно перекинула ногу через подоконник. Можно, конечно, через сени пройти, но там пол такой скрипучий, что вся деревня проснется… Лазать из окна, да еще в старомодной сорочке, ей еще не доводилось. Длинный подол зацепился за какую-то щербину, девушка потеряла равновесие, но упасть ей не дали – утопленник мигом подхватил, осторожно поставил на землю.

– Спасибо, Фе… – договорить Ольга так и не смогла.

На улице было светло, словно днем, только свет этот был призрачным, будто солнце умерло, и на небе остался его неупокоенный дух. Недаром луну называли солнцем мертвых… Федор умер страшной смертью. Избитый до неузнаваемости, изувеченный, с рассеченной нагайкой щекой и выбитым глазом, он криво усмехался разбитыми губами, изо рта текла черная кровь с крошевом зубов.

– Что, люб я тебе? – глухо спросил он.

– Кто тебя так?! – ахнула девушка, начисто позабыв, что могут услышать.

Пальцы против воли и всякого здравого смысла стиснули испятнанную рубаху. Страшно было смотреть, как он стоит, и вывернутые руки свисают безвольными плетями.

– Люди добрые, что в монастырь проводить подрядились, – ответил утопленник. – До Белоозера всяко бы не доехал… Эх, руки они мне выворотили, а вот ноги переломать забыли. Так и ушел ночью. Светло было, помнится, прямо как сейчас… И река.

– Ты зачем в воду полез? Неужели думал, что доплывешь?

Утопленник тихо рассмеялся.

– Нет. По мне тогда в омуте лучше сгинуть было, чем на колу корчиться… Вот так меня за службу верную царь-батюшка пожаловал… Не поскупился на дары.

– Федь, ты кто? – выдохнула девушка. – Что ты такого натворил? За что тебя так…

– Федор Алексеевич Басманов, – ответил он и пошел прочь.

А Ольга так и осталась стоять, будто громом пораженная. Выходит, не ошиблась тогда… Фамилию эту она не раз встречала в разных источниках. Помнила, что род происходит от Плещеевых, одного из самых древних боярских родов. Предок его в плену литовском умер, но дал начало славному воеводе Алексею Даниловичу, что не одно сражение выиграл, поражая хитростью и воинскими навыками. В 1564 году вместе с сыном Федором, которому в ту пору, кажется, лет семнадцать было, сумел удержать Рязань, вооружив ополчение, и дал отпор силам противника, намного превосходящим его армию… Девушка тогда еще подивилась, что семнадцатилетний мальчишка пережил осаду и бой, больше на мясорубку похожий. Но не могла представить, что с ним потом произойдет…

– Стой! Вернись обратно… Да где ты?

Ольга сама не заметила, как оказалась на берегу. Хорошо, что идти под гору было, а вот назад она уже не доковыляет – силы оставили, и девушка тяжело опустилась на траву. Камыши тихо перешептывались, вода звучно плескалась, качая лунную дорожку, выложенную серебристыми бликами. А на земле сидеть все равно прохладно, уныло подумала девушка, обхватывая себя руками. Вот и пусть ему стыдно будет, что она здесь мерзнет. Нет бы остался и нормально все объяснил, так бегай за ним, как за истеричной девицей… Не знать и не понимать Ольга категорически не любила, но что делать в сложившейся ситуации она не знала и Федьку понять не могла. Почему с самого начала не рассказал? Постеснялся славы, что за ним через века протянулась? Внезапно на плечи опустился тяжелый плащ, щекотнувший шею меховой опушкой.

– Застудишься же, чумная…

Утопленник стоял совсем рядом в своем привычном облике: статный красавец в расшитой жемчугом рубахе, штанах и остроносых сапогах. Только во взгляде была глухая звериная тоска вместо всегдашней насмешки.

– Как ты это делаешь? – удивилась Ольга.

– Морок, – пожал тот плечами. – Река мне силы дает, позволяет облик прежний вернуть. Не настоящее это все…

– Тогда что в саду было?

– Чем дальше я от воды, тем слабее чары, – отозвался парень. – Лик посмертный показывается, коим разве что девок пугать пристало.

– Не очень-то и страшно было, – повела плечами Ольга. – Скорее жалко тебя.

Утопленник вздрогнул, сжал кулаки.

– Жалеть меня удумала! – прошипел он. – Утоплю!

– Попробуй, – прямо взглянула на него девушка и даже вперед подалась. – А топить здесь будешь или в омут поведешь?

Федор оскалился, но вместо злобы на лице отразилось бессилие.