Garaf

   После шести дней и ночей в тумане такое помещение может показаться самым лучшим на свете. В комнатке был даже камин, но дров не имелось, да и не так уж холодно, в конце концов. Особенно если одет в сухое и хорошо поел. Фередир, поев, потянулся было к оружию, но неожиданно зевнул. И сообразил, что уже поздний вечер, почти ночь.

   - Ложись, - отрывисто бросил Эйнор. Он сидел за столом, не двигаясь. - Будем ждать.

   - Ты разбудишь на смену? - уточнил Фередир, даже не пытаясь возражать (кровать с разостланным плащом и вещмешком вместо подушки манила, как перина). Эйнор ничего не ответил, только мотнул головой на кровать...

   ...Как назло, уставший до предела и только что мечтавший лечь Фередир спал плохо. И не то, чтобы не спалось - в том-то и дело. Засыпал, а потом вновь какая-нибудь мелочь, на которую и внимания не обратишь, будила, словно резким толчком в бок. То скрипнули стропила, то блоха укусила (вот кого они тут кусают обычно-то?!), то словно бы прямо в комнате раздаётся отчётливый чужой голос... а то и вообще - словно бы кто-то знакомый ясно окликает, ясно и тревожно. Фередир не вскидывался, только открывал глаза, обводил взглядом комнату, чтобы убедиться, что всё нормально, снова проваливался в сон - и опять всё повторялось заново.

   Просыпаясь, оруженосец снова и снова замечал, что Эйнор неподвижно сидит за столом. В одной и той же позе - голова сбычена и повёрнута к окну, длинные пальцы сплетены под подбородком. Сперва Фередир подумал, что Эйнор говорит с кем-то. Но нет. Когда рыцарь говорил, то его лицо было отсутствующим. Сейчас - угрюмым и сосредоточенным.

   Эйнор слушал. И то, что он слышал, ему не нравилось.

   Седьмой или восьмой раз Фередир проснулся - он не помнил. На этот раз его разбудил сон (это он сейчас понял, что - сон, а так казалось - явь.) Какая-то сводчатая зала, как в княжеском дворце, но мрачная, страшная, а вдоль стен холодно пульсируют голубые огни...

   ...Фередир, бесшумно ступая, подошёл к кувшину, жадно напился. Вздохнул, подсел к столу. Эйнор на него даже не покосился, не пошевелился, но при этом спросил:

   - Сон?

   - Угу, - буркнул Фередир, распластываясь щекой на прохладных досках столешницы.

   - А ты знаешь, что ты видел? - Фередир отрицательно повозил щекой по столу. - Вот и я не знаю, - вздохнул Эйнор. - И это плохо... Вот что, - он повернул голову, и Фередир задержал дыхание: зрачки рыцаря были огромные, сожравшие серую радужку, - одевайся. Будем ждать, - Фередир не стал спрашивать ничего, встал, начал одеваться, но Эйнор сам объяснил: - Сегодня всё и решится. Человек, которого я жду... он где-то близко, но... но с ним что-то не то. У меня скверное предчувствие.

   Завязывая пояс, Фередир подошёл к двери, собираясь выглянуть в коридор... и обнаружил, что возвращается к кровати. Он помотал головой, повернул к двери... и увидел перед носом окно.

   - Не пытайся, - спокойно сказал Эйнор. - Сюда никто не войдёт, отсюда никто не выйдет, пока я не захочу. Сядь. Мне нужно, чтобы вошедший подумал, будто я здесь один.

   - Ясно, - кивнул Фередир и, отойдя к столу, сел в углу кровати. Так его нельзя было увидеть от двери сразу...

   ...До сих пор Фередир не знал, что такое ожидание. Ему казалось, что в жизни он успел немало прождать. И не всегда ожидание было приятным. Но только сейчас он понял, что всё это было так - безделка. Мелочи.

   Обострившийся слух улавливал звуки, которые жили на грани слуха - или даже за нею. Летучая мышь за окном пискнула, хватая в полёте ночную бабочку. Обычные мыши скребутся где-то в стене. И снова скрипят, ходят половицы в коридоре, ступеньки на лестнице. Впору поверить, что по ним уже идёт кто-то невидимый. Или правда идёт?

   Странно. Ведь тот, кто должен придти - он их союзник. Почему же так тянет... тянет... за что? За сердце? За душу? В теле у человека и места такого нет, которое сейчас ноет. Чушь какая-то - нет, а ноет...

   Фередир посмотрел на Эйнора, на его неподвижное лицо, чуть приподнятые плечи под кожаной поддоспешной курткой, глубокий блеск обода Калан Айар на пальце.

   Фередир подумал, что, когда он думал о подвигах и приключениях, то не знал - каково это: сидеть в тёмной комнате мёртвого города и ждать, ждать, ждать, глядя в бездонные глаза своего рыцаря? Приключение ли это и можно ли сложить об этом песню? Или это просто жизнь? Песни пишут о ком-то одном. Великом. О чём-то одном. Великом. Никто не напишет песен о десятках людей, которые вот так сидели в комнатах или у костров и - ждали.

   В дверь постучали. Просто постучали.

   - Кто? - спокойно, отрывисто и быстро спросил Эйнор.

   Молчание.

   Они сидели ещё несколько минут. Потом Эйнор поднялся, широкими шагами подошёл к двери, распахнул её. Поднял с коридорного пола кожаный мешок с плотно закрытой горловиной. Закрыл дверь и, вернувшись к столу, положил на него глухо стукнувший мешок.

   - Интересно, - вполголоса сказал он.

   - Что это? - пошевелился Фередир.

   Эйнор достал кинжал, полоснул завязку, раздёрнул горловину и перевернул мешок.