Гарантия безопасности

Он продолжал копаться в закатанных в целлофановые «корочки» документах. Майор смотрел поверх головы Бака, не обращая внимания на охватившее того беспокойство. Майор все еще тяжело дышал, и, кроме его прерывистого дыхания, в коридоре не раздавалось больше ни звука.

Карточка «Дайнерз клаб», пропуск в библиотеку юридической школы, фотография дочери, фотография «порше» (снял после того, как заново отполировал кузов), кредитная карточка газовой компании, членский билет профессионального лингвистического общества, фотография родителей. Бак порылся в отделении, где лежали деньги: семь долларов. Глянул на майора. В бумажнике было еще одно отделение. Удостоверение оказалось там. Бак вздохнул с облегчением.

Майор, цепко держа удостоверение, внимательно посмотрел на фотокарточку, затем сделал шаг в сторону, чтобы видеть Бака в профиль. Бак смутился еще больше.

— Господин Бак, согласно данным удостоверения, у вас есть особая примета — небольшой шрам на левом запястье. Будьте любезны, сэр, позвольте взглянуть.

— След от школьного футбола, — пояснил Бак, расстегивая манжет.

Пристально рассмотрев шрам, майор снова вытянулся в струнку и протянул удостоверение Баку.

— Следуйте за мной, сэр, — сказал майор и быстро зашагал по коридору.

— Хорошо, — Бак запнулся. Коль скоро майор говорит «сэр» ему, то, наверное, не следует говорить «сэр» майору. «И не буду», — с удовлетворением решил Бак, пряча удостоверение обратно в бумажник.

Майор уже удалился от Бака на несколько метров. Бак припустил рысцой, обогнал майора, а затем зашагал вровень с ним. Майор был на несколько дюймов выше Бака, и тому, чтобы поспевать, пришлось перейти с шага чуть ли не на бег трусцой.

Они перешли из флигеля непосредственно в Белый дом и спустились вниз по коридорам, о существовании которых Бак и не знал. Повернули за угол, и майор замер на месте по стойке «смирно». Навстречу им шел высокий долговязый человек. По пятам за ним торопилась женщина, на ходу записывающая что-то в блокнот. Слева от майора и Бака оказался лифт. Бак почти одновременно отметил два обстоятельства: лифт окрашен армейской защитной краской, и лифтером при нем состоит армейский офицер, а навстречу им идет президент, и семенит за ним госпожа Джонсон, его секретарша.

О госпоже Джонсон Бак был наслышан. Известная под прозвищем Джонни, она обладала немалым личным обаянием, авторитетом и изрядной уверенностью в себе. Джонни умела выдерживать тончайшую грань в отношениях с президентом: была ему одновременно и секретаршей, и нянькой. Работать секретаршей она начала еще сорок лет назад у его знаменитого отца, превратившись за эти годы в высокоэффективное незаменимое орудие семьи, ни малейшим образом не впадая при этом в фамильярность. Начав политическую деятельность выдвижением своей кандидатуры в конгресс, будущий президент попросил отца разрешить Джонни работать с ним. Когда, годы спустя, он пришел в Белый дом, с ним, естественно, пришла и Джонни. У нее поседели волосы и расплылась фигура, но отношение к президенту не изменилось ни на йоту. Она по-прежнему нисколько перед ним не робела, но и не проявляла признаков фамильярности.

Когда президент поравнялся с ними, майор отдал честь. Кивнув майору, президент упругой спортивной походкой повернул к лифту.

— Скажите Питу: газетчикам о тревоге ни слова, — говорил президент секретарше, на ходу записывающей указания в блокнот. — Свяжитесь с вице-президентом, подробно информируйте его о случившемся. Он знает, что делать. Свяжитесь с сенатором Фулбрайтом и попросите его связаться с вице-президентом. Лучше всего — пусть едет прямо к нему.

Остановившись у лифта, президент пожал руку майору и обратился к Баку:

— Здравствуйте, Бак. Помните, мы беседовали как-то раз у вас в кабинете.

Этот «раз» имел место несколько лет назад, тем не менее Бак почувствовал себя польщенным.

— Да, сэр, — ответил Бак, — я переводчик с русского.

Без единого слова, жестом, президент предложил всем, включая секретаршу, войти в лифт. Бак заметил, что лифт, окрашенный в защитную армейскую краску, был новый и удобный. Одна лишь странность бросалась в глаза — большой штурвал на задней стене и надпись над ним: «В случае отключения электричества вращать вправо для спуска и влево — для подъема».

Двери лифта захлопнулись, и кабина сразу же пошла вниз. Баку казалось, что она летит вниз, как камень в свободном падении. Пол ушел из-под ног, подогнулись колени. Напрягшись, Бак ощутил неприятную тяжесть в животе и прижался к стене, боясь, как бы не стошнило. Бог его знает, на какую глубину упрятали бомбоубежище Белого дома. Вытошниться здесь, в этом безупречно образцовом военном лифте с лифтером-офицером, на глазах непринужденно прислонившегося к стене президента, ловящей каждое его слово секретарши и проглотившего аршин майора — это уж слишком.

Несколько секунд спустя лифт плавно остановился. Колени подогнулись не только у Бака, но и у всех остальных, и ему стало легче на душе.