Гардемарины, вперед!

— Если сговора не было, — сказала она наконец, — то побежала Софья к своей тетке в Новгород. Снаряжайте карету, возьмите с собой странницу Веру, она Софью с младенчества знает, укажет, где ее тетка живет. А теперь уйдите все…

Плечи игуменьи опустились, лицо размягчилось. Она глубоко задумалась…

Кучер, перекрестясь на храм, залез на козлы кареты. Де Брильи хотел подсадить Анастасию, но она отвела его руку.

— Подожди, шевалье. Посижу перед дорогой. У русских такой обычай.

Анастасия села на лавочку у святых ворот, окинула взглядом палаты игуменьи. Но мать Леонидия уже сама шла к ней легкой походкой. У Анастасии на глаза навернулись слезы.

— Настя, последний раз… — она положила руки на плечи Анастасии. — Девочка моя, не уезжай. Святая Русь… Тяжело тебе будет! А эти стены защитят тебя от навета и тюрьмы.

— И от жизни, — еле слышно прошептала Анастасия. — Я к тебе попрощаться приехала, никого у меня больше не осталось. Благослови… — Анастасия опустилась на колени и прижалась губами к пахнувшей ладаном руке. — Боюсь… Страшно…

Большая сизая туча неожиданно заполнила небо. Из нее выросла кривая молния. Грянул гром. Дождь огородил стеной Софью и Алешу. Бескрайнее поле вокруг утонуло в белесой пелене, и лишь далеко впереди маячила темная кромка леса. Молния опять ослепила путников, и грохнуло над самой головой.

— Пронеси, господи! — Софья прижалась к Алеше. Алеша оглянулся. Их стремительно догоняла знакомая карета де Брильи.

— Это за нами! — испугался Алеша, и, подхватив Софью, побежал к лесу.

Софья бежала тяжело и тихо поскуливала от страха. Карета была совсем близко. Уже можно было различить мокрого кучера. Он что-то кричал и махал рукой, но Алеша и не пытался вслушаться в его слова. Наконец, спасительная опушка. Алеша с Софьей, крепко обнявшись, упали в кусты. Совсем близко Алеша услышал конский храп, ругательства — карета, не задерживаясь, промчалась мимо. Когда стихли эти тревожные звуки, Алеша почувствовал, как обмякло тело Софьи и затряслось в рыдании.

— Не карай меня, господи! — Софья воздела к небу худые руки. — За все отвечу, за себя и за сродственников моих! Только дай испытание по силам!

И небо, словно услышав ее крик, стало успокаиваться.

…Карету Брильи мотало во все стороны. Анастасия вцепилась руками в мягкие подушки. Скрипели сундуки и баулы. Перепуганная Лиза крестилась и плакала. Карету качнуло, потом еще раз, видно, кучер зазевался и направил лошадей в глубокую яму. С полки на голову Брильи посыпались узлы и картонки. Карета резко накренилась. Чертыхаясь, француз открыл дверь.

— Поберегись! — раздалось рядом.

Мимо, забрызгав шевалье грязью, пронеслась карета князя Черкасского. Вслед за ней, звеня колокольчиками, поспешила почтовая карета. В окне мелькнуло усталое Сашино лицо.

— О эта русская гроза! О эти русские дороги! О эти русские кучера! О эти русские лошади! — сжав кулак, кричал де Брильи.

Карету качнуло еще раз. Лошади с трудом вытащили ее из колеи и помчали дальше, в Петербург, вслед за звенящими колокольчиками…

Песчаный, поросший ивняком берег, слепящая гладь озера, а дальше, на горизонте, призрачный, словно колеблющийся в знойном мареве белокаменный Новгород.

Софья восторженно смотрела на город.

— Дошли! Думала, конца не будет нашему пути, а вот… дошли! Сколько всего было — страшно подумать! А как на нас собаки напали, помнишь? А эта ужасная гроза? А как мы подрались, помнишь? — Софья засмеялась, оглянувшись на Алешу.

— Помню, — сказал тот, не поднимая глаз. Лицо его было печальным.

Софья внимательно на него посмотрела, думая о чем-то своем, потом сказала:

— Запали костер, мыться будем, а то тетка в дом не пустит.

Алеша молча принялся собирать хворост.

Софья разделась и вошла в воду, ахнула, слегка присев. Алеша оглянулся, но тут же стыдливо отвел глаза. Стайка мальков блеснула серебряной змейкой. Софья по-детски ударила ладонью по воде, потом брызнула на Алешу, но тот не захотел принять участие в игре.

— Грустно расставаться, — Софья застенчиво улыбнулась, потом распушила волосы, они шалью прикрыли ее спину и грудь.

…Потом она сушила волосы над костром, грелась всем телом. Внимание Алеши было целиком сосредоточено на картошке, которую он, как на шомпол, нанизал на шпагу и, жарил на костре.

— А не заржавеет отцовский подарок? — усмехнулась Софья.

— Шпага-то? Отчистится, — ответил Алеша беспечно. — Главное, чтоб хорошо колола, — и он умело проткнул еще одну картофелину.

— Странная ты, Аннушка, — удивилась Софья. — Какая же ты странная! Ты ведь тоже от людей прячешься. Я это давно поняла.

Алеша только глянул на нее искоса.