Гарем. Реальная жизнь Хюррем

Тут как раз подтянулся и Ибрагим, блистая седельными изумрудами и рубинами на ярком солнце.

– Почему ты столь мрачен, мой господин?

– Почему?! Да потому, что у этих врат мы должны были стоять еще два месяца назад! И потому, что неделю назад ты едва не угробил мою армию!

– Ну так твои воеводы все мечтали о долгой кампании, вот они ее от нас и получили сполна. Вон, взгляни на того матерого медведя во главе янычар: он же до сих пор остатки талого снега из сапог выпаривает – и любуется!

– Смейся-смейся, Ибрагим, но вот наша истинная цель – Багдад! Мы же сюда не для того пришли, чтобы потешаться над старым агой или устраивать охоту за шахом. Мы здесь для того, чтобы изгнать псов из священного места!

Ибрагим помрачнел.

– Ты же говорил, что тебе нужна голова главного пса!

– Нет, я этого не говорил. Это твои слова. – Сулейман сдавил коленями бока коня и пустил его вскачь, оставив Ибрагима в одиноком размышлении посреди равнины.

Глава 62

Календарная весна наступила, но снег все еще лежал на крышах киосков в дворцовых садах Топкапы, сходил малыми лавинами с купола Айя-Софии и скрывал лед замерзших фонтанов Старого дворца. Все ставни и двери были наглухо закрыты от холода, и застоявшийся дым от ладана, угля и гашиша образовывал смесь воистину удушающую. Хюррем велела служанкам обильно орошать ее покои апельсинной и розовой водой, чтобы хоть как-то скрасить зловоние.

Ни взятие Багдада, ни затянувшаяся зима не остудили сплетен о Сулеймане и его сераскир-султане; напротив, в предвкушении скорого возвращения армии из столь небывалого по срокам и обстоятельствам похода слухи только усилились.

Скандал, конечно, вышел на весь город, когда выяснилось, что Ибрагим отбился от рук султана настолько, что посмел даже присвоить себе его титул. Рустем позаботился о том, чтобы весть об этой дерзости за считанные дни дошла до ушей всех и каждого.

Торговцы оплевывали и поносили имя треклятого грека по всем базарам. Статуи перед его дворцом на Атмейданы испохабили. Весь Стамбул годами ненавидел Ибрагима за кичливое выставление им напоказ своего богатства. Вот никого и не потрясло, и даже не удивило, что на этот раз он наконец заврался настолько, что с рук ему это не сойдет.

Хюррем полагала, что Ибрагим уже мертв – задушен у себя в палатке по приказу султана кем-нибудь из его глухонемых убийц-бостанджи или даже публично вздернут на виселице на одной из багдадских площадей. «Он, верно, уже много недель гниет в могиле», – думала она, когда прибыл гонец с вестью о скором возвращении Сулеймана. Тут вдруг и выяснилось, что долгая зима на исходе, а Ибрагим по-прежнему жив и здоров.

Новость эту ей принес Аббас.

– Прибыл во дворец вестовой, моя госпожа, – доложил он, подобающим образом встав перед нею на колени. – Сулейман в ближайшие дни вернется в Стамбул.

– Неужто с Ибрагимом?

– Да, моя госпожа.

«Не верю, – подумала Хюррем. – Похоже, визирь мог Сулейману хоть кинжал в сердце вонзить, а он бы в ответ лишь взглянул на него удивленно и тут же облобызал».

– Но есть и еще одна новость, – сказал Аббас.

– Выкладывай.

– Шах напал на арьергард нашей армии на обратном пути через Азербайджан. Мы потеряли четырех воевод убитыми, и еще восемьсот янычар попали в плен.

– Кто командовал?

– Ибрагим. Султан со своей стражей ехали далеко впереди.

– Похоже, отвернулся, наконец, от грека золотой луч удачи.

– Так точно, моя госпожа.

– Не тот исход, конечно, о котором мы все молились, однако твоей вины в этом нет, кызляр-агасы. Ты все сделал хорошо.

– Спасибо, госпожа.

– И Рустем тоже. Он проявляет большой талант. Уверена, что мы снова найдем ему применение в ближайшем будущем. А пока что передай ему от меня благодарность и заверь, что щедрое вознаграждение он получит сполна.

– Непременно передам.

– А со своей венецианской подругой ты как, повидался? – внезапно окликнула его Хюррем уже в дверях.

– Никак нет, моя госпожа.

– Тебе хоть известно, что она теперь любовница некоего Людовичи Гамбетто, одного из венецианских купцов в Пере?

Аббас вернулся в свою келью. Сердце его полыхало огнем.

Любовница? Людовичи же сказал ему, что отправил ее прочь из Стамбула! А вместо этого он, оказывается, уложил ее к себе в постель.

Стены комнаты вдруг пошли кругом.

Глава 63

Сулейман выглядел внезапно постаревшим, будто из него выжали все соки.

Он сидел за низким дастарханом, стиснув кулаки сложенных на коленях рук. Возвращение домой вышло скомканным и неярким. Хюррем приветствовала его в своих покоях в Старом дворце, где они разделили трапезу, хотя сам Сулейман к кушаньям почти не притронулся. После обеда он, вместо того чтобы жадно наброситься на нее, как она ожидала, тихо уснул на диване. Но и теперь, после пробуждения, он выглядел ничуть не посвежевшим.

– Что не так, мой господин?

– Сама знаешь, что не так. И весь Стамбул знает, что не так.

– Ты спросил с него за письмо со всею строгостью?

– Я все ждал его покаянной исповеди, но так и не дождался. Он себя ведет как ни в чем не бывало. Что мне теперь делать? Вызвать Рустема, чтобы дал показания против него?

– А что толку?