Гарри Поттер и Дары Смерти

Что- то странное прозвучало в голосе Люпина, что-то, похожее на холодок. Да и странно как-то было слышать о Тонкс, прячущейся в родительском доме; в конце концов, она была членом Ордена и, насколько Гарри было известно, вроде всегда хотела находиться в гуще событий.

— Ремус, — проговорила Эрмиона, словно прощупывая почву. — Всё ли хорошо… ты понимаешь… между тобой и…

— Все замечательно, спасибо, — ответил Люпин с нажимом.

Эрмиона покраснела. Все неловко и смущённо замолчали, а потом Люпин сказал, словно заставляя себя признаться в чём-то неприятном: — У Тонкс будет ребёнок.

— Ой, как здорово! — воскликнула Эрмиона.

— Превосходно! — с энтузиазмом подхватил Рон.

— Поздравляем, — добавил Гарри.

Люпин вымученно улыбнулся, так что его улыбка больше походила на гримасу, затем сказал:

— Так… вы принимаете моё предложение? Тройка превратится в четвёрку? Я не думаю, что Дамблдор бы возражал, он же назначил меня вашим учителем по Защите от Тёмных Искусств, в конце-то концов. И я должен сказать вам: я уверен, против нас такая магия, какую большинство из нас не предполагали, даже вообразить не могли.

Рон и Эрмиона дружно посмотрели на Гарри.

— Просто… просто, что всё было ясно, — обратился тот к Люпину. — Ты хочешь оставить Тонкс в доме её родителей, и отправиться с нами?

— Она будет в полной безопасности там, они позаботятся о ней, — ответил Люпин. В его голосе была решимость, граничащая с безразличием: — Гарри, я уверен, Джеймс хотел бы, чтобы я отправился с вами.

— Ну, — медленно произнёс Гарри, — а я не уверен. В чём я совершенно уверен, это что мой отец хотел бы знать, почему ты сбегаешь от собственного ребёнка?

С лица Люпина ушли краски. Казалось, что температура в кухне упала градусов на десять. Рон обводил взглядом кухню, как если бы ему предложили запомнить её, в то время как взгляд Эрмионы метался от Гарри к Люпину.

— Ты не понимаешь, — сказал Люпин, наконец.

— Тогда объясни, — предложил Гарри.

Люпин сглотнул.

— Я совершил ужасную ошибку, женившись на Тонкс. Я сделал это, пойдя против доводов разума, и сожалею об этом, с того самого дня.

— Вижу, — сказал Гарри. — Значит, ты просто хочешь отделаться от неё и ребёнка, и удрать с нами?

Люпин вскочил на ноги: его стул полетел на пол, а сам он смотрел так свирепо, что Гарри увидел то, чего не видел никогда: тень волка на человеческом лице.

— Ты что, не понимаешь, что я сделал со своей женой и ещё не рождённым ребёнком? Мне нельзя было жениться на ней, я сделал её изгоем!

Люпин пнул уроненный им стул.

— Вы видели меня только в Ордене или в Хогвартсе, под защитой Дамблдора! Вы не знаете, как почти все в волшебном мире смотрят на таких, как я! Когда они узнают о моем несчастье, они отказываются даже говорить со мной! Неужели вы не понимаете, что я сделал? Даже её семья негодует из-за нашего брака, какие родители захотят, чтобы их единственная дочь вышла за оборотня? А ребёнок… ребёнок…

Люпин вцепился себе в волосы. Он выглядел вконец потерянным.

— Такие, как я, обычно не заводят детей! Если ребёнок будет, как я, то это моя вина — как я смогу себя оправдать, если сознательно шёл на риск — передать своё уродство невинному ребёнку? А если он чудом не будет таким, как я, тогда ему лучше, во сто крат лучше, быть без отца, которого ему придётся стыдиться!

— Ремус! — прошептала Эрмиона со слезами на глазах. — Не говори так! Никакой ребёнок не станет стыдиться тебя!

— Ой, не знаю, Эрмиона, — сказал Гарри. — Я бы его ещё как стыдился.

Гарри не понял, откуда пришёл его гнев, но его тоже подбросило на ноги. Люпин смотрел так, словно Гарри ударил его.

— Если новый режим полагает, что магглорождённые плохи, — сказал Гарри, — то что они сделают с полуобортнем, чей отец — в Ордене? Мой отец погиб, пытаясь защитить мою мать и меня, а ты думаешь, тебе бы он посоветовал бросить ребёнка, и идти с нами искать приключений?

— Да как… как ты смеешь? Тут речь не о… не о тяге к опасности или славе… как ты мог предположить…?

— Мне кажется, что ты изображаешь сорви-голову, — ответил Гарри. — Воображаешь, что ты как Сириус…

— Гарри, нет! — умоляюще закричала Эрмиона, но он продолжил, свирепо глядя в мертвенно-бледное лицо Люпина:

— Я никогда не поверил бы, что человек, который учил меня бороться с дементорами — трус!

Люпин выхватил свою палочку так быстро, что Гарри успел до своей лишь дотянуться. Звонко грохнуло, и он почувствовал, как летит назад, словно от удара кулаком; вмазавшись спиной в стену кухни и сползая на пол, он успел заметить краешек Люпинова плаща, исчезающий за дверью.

— Ремус, Ремус, вернись! — закричала Эрмиона, но Люпин не ответил. Мгновение спустя они услышали, как хлопнула парадная дверь.

— Гарри! — застонала Эрмиона. — Как ты мог?

— Легко, — сказал Гарри. Он поднялся, чувствуя, как набухает шишка на голове, где он ударился о стену. Его трясло от переполнявшей его злости. — И не смотри на меня так, — огрызнулся он на Эрмиону.

— Не смей с ней так! — рыкнул Рон.

— Нет, нет… мы не должны ссориться, — воскликнула Эрмиона, становясь между ними.

— Ты не должен был говорить такое Люпину, — сказал Рон.