Гарри Поттер и Дары Смерти

— Нет, — перебил Гарри. Билл посмотрел на него удивлённо. — Они оба нужны мне здесь. Я хочу с ними поговорить. Это важно.

Его голос звучал властно, уверенно; Гарри стал таким, пока рыл могилу. Все озадаченно повернулись к нему.

— Пойду умоюсь, — сказал он Биллу, поглядев на свои руки — в земле и крови Добби. — А потом мне сразу надо их видеть.

Он прошёл в маленькую кухню, к раковине под окном с видом на море. Из-за горизонта вставало солнце, окрашивая небо розовато-золотистым. Гарри мыл руки, вновь обдумывая то, что пришло ему в голову в саду...

Добби уже не расскажет, кто прислал его к ним в подвал, но Гарри прекрасно помнил, как всё было. Голубой глаз пронзительно глянул на него из осколка зеркала — а затем пришла помощь. В стенах «Хогварца» те, кто просит о помощи, всегда её получат...

Гарри вытер руки, не обращая внимания на красоту за окном и голоса в гостиной. Он смотрел на океан и чувствовал, что близок к разгадке как никогда.

Шрам покалывало: значит, и Вольдеморт к разгадке близок. Гарри понимал всё — и не понимал. Чутьё говорило одно, разум — абсолютно другое.

Думбльдор в голове Гарри улыбался, наблюдая за ним поверх кончиков пальцев, сложенных будто в молитве.

Вы оставили Рону мракёр... Вы понимали его... Дали ему возможность вернуться...

И вы понимали Червехвоста... знали, что где-то в глубине его души теплится раскаяние...

Вы понимали их... но что вы знали обо мне?

Моя судьба — догадаться, но не искать? Представляли вы, как тяжело мне это будет? И потому всё так усложнили? Чтобы мне хватило времени разобраться?

Гарри остекленело глядел туда, где из-за горизонта только что показался краешек ослепительно-золотого солнечного диска. Затем посмотрел на свои чистые руки и мимолётно удивился, откуда у него полотенце. Положил его, вышел в прихожую. И тотчас шрам запульсировал, а в голове, словно отражение стрекозы в водной глади, мелькнули очертания хорошо знакомого здания.

Билл и Флёр стояли у подножия лестницы.

— Я должен поговорить с Цапкрюком и Олливандером, — сказал Гарри.

— Нет, — ответила Флёр, — пгидётся подождать, Арри. Им обоим нужно отдохнуть.

— Мне жаль, — возразил Гарри очень спокойно, — но медлить нельзя. Придётся поговорить сейчас. Наедине и по отдельности. И срочно.

— Гарри, да что происходит? — осведомился Билл. — Ты являешься с мёртвым эльфом и едва живым гоблином, Гермиону, похоже, вообще пытали, и Рон наотрез отказывается рассказать...

— Мы не можем рассказать, чем занимаемся, — сухо ответил Гарри. — Ты же сам в Ордене, Билл, ты знаешь, что Думбльдор оставил нам задание. Секретное.

Флёр раздражённо фыркнула, но Билл даже не взглянул на неё; он не отрывал глаз от Гарри. Его лицо в глубоких шрамах было непроницаемо. Наконец он произнёс:

— Хорошо. С кем будешь говорить первым?

Гарри замялся. Он знал: от его слова зависит всё. Времени почти не осталось, пора решить: окаянты или Дары?

— С Цапкрюком, — сказал Гарри. — Сначала с Цапкрюком.

Сердце стучало так, будто он бежал спринтерскую дистанцию и только что преодолел очень сложный барьер.

— Сюда, наверх, — показал Билл.

Гарри поднялся на несколько ступенек, затем остановился и посмотрел вниз.

— Вы оба мне тоже нужны! — крикнул он Рону и Гермионе, которые выглядывали из-за двери гостиной. Они вышли на свет, словно бы с облегчением.

— Как ты? — спросил Гарри Гермиону. — Ты молодчина — сочинила такую историю, под пыткой...

Рон приобнял её за плечи, и Гермиона слабо улыбнулась.

— Что надо делать, Гарри? — спросил Рон.

— Увидите. Пойдём.

Гарри, Рон и Гермиона проследовали за Биллом наверх, где с маленькой лестничной площадки открывалось три двери.

— Сюда. — Билл открыл дверь в их с Флёр спальню.

Окно здесь тоже выходило на море, золотившееся в рассветных лучах. Гарри прошёл к окну, повернулся спиной к прекрасному виду и, сложив руки на груди, стал ждать. Шрам покалывало. Гермиона села в кресло у туалетного столика; Рон пристроился на подлокотник.

Билл появился с маленьким гоблином на руках и бережно усадил его на кровать. Цапкрюк пробормотал: «Спасибо», и Билл ушёл, закрыв за собой дверь.

— Простите, что вытащил из постели, — сказал Гарри. — Как ваши ноги?

— Болят, — ответил гоблин, — но уже меньше.

Он по-прежнему сжимал в руках меч Гриффиндора и смотрел странно: воинственно и в то же время заинтересованно. Гарри отметил про себя его желтоватую кожу, длинные тонкие пальцы, чёрные глаза и — Флёр сняла с Цапкрюка ботинки — длинные грязные ступни. Гоблин был крупнее домового эльфа, но ненамного; куполообразная голова существенно больше человеческой.

— Вы, должно быть, не помните... — начал Гарри.