Гарри Поттер и Дары Смерти

И теперь вокруг было прохладно и темно, солнце ещё только собиралось встать из-за горизонта, и он скользил рядом со Злеем по двору к озеру.

— Я догоню тебя в замке, — молвил он пронзительно и холодно. — А сейчас оставь меня.

Злей поклонился и пошёл обратно; его чёрный плащ развевался за спиной. Гарри двигался медленно, дожидаясь, пока Злей скроется из виду. Ни Злею, ни прочим не годится видеть, куда он направляется. Но свет в окнах замка не горел, и вдобавок можно замаскироваться... Через миг он наложил на себя прозрачаровальное заклятие, и оно скрыло его даже от собственных глаз.

Он пошёл вдоль берега, разглядывая очертания любимого замка, первого своего царства, данного ему по праву рождения...

А вот и она — за озером, отражается в тёмной воде. Белая мраморная гробница, ненужное бельмо на привычном пейзаже. В голову вновь ударила сдержанная, злая эйфория: он у цели, и грядёт разрушение! Он нацелил старую тисовую палочку. Какой достойный финал её карьеры!

Гробница разверзлась. Тело, укутанное саваном, было худым и длинным, как при жизни. Он поднял палочку вновь.

Ткань спала. Лицо — полупрозрачное, бледное, с ввалившимися щеками — отлично сохранилось. Очки на крючковатом носу; увидев их, он презрительно усмехнулся. Руки покойника сложены на груди, а вот и она под ними. Похоронена вместе с Думбльдором.

Неужто старый дурак рассчитывал, что мрамор и смерть защитят палочку? Неуэто думал, что Чёрный Лорд не осмелится осквернить гробницу? Пальцы, похожие на паука, выхватили палочку у мертвеца, и та, попав в живые руки, выпустила сноп искр в знак готовности служить новому хозяину, осветив на прощание труп прежнего.

Глава двадцать пятая. Коттедж «Ракушка»

Домик Билла и Флёр одиноко стоял на утёсе над морем, и его белёные стены были выложены ракушками. Уединённое, прекрасное место. Где бы Гарри ни находился, в крошечном коттедже или в саду, всюду слышался шум моря, точно дыхание огромного спящего существа. Последние несколько дней Гарри под любыми предлогами сбегал из переполненного дома на вершину утёса, где лицо обвевал холодный солёный ветер и видно было только небо и необъятную морскую пустошь.

Грандиозность принятого решения — не мчаться наперегонки с Вольдемортом за бузинной палочкой — ещё пугала Гарри. Он не припоминал, чтобы прежде хоть раз выбирал бездействие, и сейчас его терзали сомнения, которые неустанно подогревал Рон.

«А вдруг Думбльдор хотел, чтобы мы расшифровали символ вовремя и нашли палочку?», «А вдруг тот, кто расшифрует символ, достоин получить Дары?», « Гарри, но если это и впрямь бузинная палочка, как же мы, спрашивается, прикончим Сам-Знаешь-Кого?».

Гарри не знал ответов. Временами казалось, что позволить Вольдеморту вскрыть гробницу было настоящим безумием. Он даже не мог внятно объяснить, почему не попытался помешать Вольдеморту, и, перебирая в уме прежние доводы, сам признавал их жалкими.

И странно, поддержка Гермионы сбивала его с толку не меньше, чем сомнения Рона. Гермиона, когда ей пришлось признать существование бузинной палочки, сразу окрестила её «ужасной вещью», а способ, каким Вольдеморт её заполучил, «отвратительным и не достойным обсуждения».

— Ты бы никогда так не поступил, Гарри, — твердила она. — Никогда не вскрыл бы могилу Думбльдора.

Однако мысль о трупе Думбльдора пугала Гарри намного меньше, чем риск неправильно понять намерения Думбльдора живого. Гарри чувствовал, что по-прежнему блуждает в темноте; он вроде и выбрал путь, но продолжал оглядываться назад: вдруг он неверно истолковал знаки, вдруг пошёл не по той дороге? Время от времени на него накатывал гнев, мощный, как волны, что бились о скалы: ну почему Думбльдор ничего не объяснил при жизни?

— Но он точно умер? — спросил Рон через три дня после того, как они обосновались у Билла и Флёр. Когда подошли Рон с Гермионой, Гарри созерцал море поверх садовой ограды над обрывом и нисколько им не обрадовался: не хотел продолжать бесконечный спор.

— Да, Рон, точно, и, пожалуйста, не начинай!

— Но факты, сама посуди, факты, — сказал Рон через голову Гарри, который упорно глядел куда-то за горизонт. — Серебряная лань. Меч. Глаз в зеркале...

— Гарри согласен, что ему могло почудиться! Правда, Гарри?

— Могло, — буркнул Гарри, не оборачиваясь.

— Но на самом деле ты так не думаешь? — уточнил Рон.

— Не думаю, — подтвердил Гарри.

— Вот видишь! — воскликнул Рон торопливо, не давая Гермионе возразить. — Но если не Думбльдор, кто же прислал в подвал Добби? А, Гермиона?

— Не знаю... Ну, а ты можешь объяснить, как бы Думбльдор это сделал из гробницы?

— Не знаю! Может, он призрак!

— Думбльдор не вернулся бы призраком, — сказал Гарри. Он мало что наверняка понимал про Думбльдора, но это знал точно. — Он бы пошёл дальше.

— Куда «дальше»? — не понял Рон, но не успел Гарри ответить, сзади позвали:

— 'Арри?

Из дома вышла Флёр; её длинные серебристые волосы развевались на ветру.

— 'Арри, Цапкгюк 'очет с тобой поговогить. Он в мальенькой спальнье — сказаль, чтобы вас не подсльюшали.