Гарри Поттер и Дары Смерти

Холод пробежал по телу Гарри. Ему хотелось кричать — в пустоту, в черноту, — чтобы Джинни знала: он здесь. Чтобы знала, куда он идёт. Чтобы его остановили, утащили обратно, отправили домой...

Но он и так дома. «Хогварц» — его первый настоящий дом, лучшего он не знал. Он, Вольдеморт, Злей — брошенные мальчишки — нашли здесь свой кров...

Джинни стояла на коленях возле раненой девочки и держала её за руку. Огромным усилием воли Гарри заставил себя пройти мимо. Джинни, кажется, оглянулась. Неужели почувствовала? Но Гарри ни слова не сказал и не обернулся.

В темноте неясно вырисовывалась хижина Огрида. Только свет не горит, и не слышно приветственного лая Клыка, и собачьи когти не царапают дверь. Сколько они здесь бывали! Медный чайник на огне, и печенье с изюмом, и гигантские гусеницы, и большое бородатое лицо Огрида, и как Рона рвало слизняками, и как они с Гермионой спасали Норберта...

Он пошёл дальше и на краю леса остановился.

Дементоры скользили меж деревьев. Гарри обдало гнетущим холодом. Он сомневался, что сможет их миновать, у него не осталось сил вызывать Заступника. Он и дрожь-то унять не в состоянии. Оказывается, умирать — дело нелёгкое. Каждый миг, каждый вдох и выдох, и запах травы, и прохладный ветерок на лице ощущались как драгоценный подарок. Подумать только, у других впереди годы и годы — столько времени, что его можно тратить впустую и жаловаться, что оно еле тянется, — а он цепляется за секунды. Ноги отказываются идти — но он ведь должен, должен! Долгая игра окончена, Проныра пойман, пора приземляться...

Проныра. Непослушными пальцами Гарри достал из кисета мяч.

Я открываюсь в конце.

Часто и тяжело дыша, Гарри глядел на золотой шарик. Теперь, когда он хотел, чтобы время шло как можно медленней, оно летело стремглав, зато и понимание пришло сразу, без раздумий. В конце. То есть сейчас.

Гарри прижал Проныру к губам и прошептал:

— Я скоро умру.

Золотая скорлупа раскрылась. Гарри опустил дрожащую руку, поднял под плащом волшебную палочку Драко и пробормотал:

— Люмос.

В Проныре лежал чёрный камень с ломаной трещиной посередине. Он треснул по вертикали, символизирующей бузинную палочку. Треугольник и круг — плащ и камень — были ещё различимы.

И снова понимание пришло само: воскрешать мёртвых ни к чему, он скоро сам к ним присоединится. Это не он призывает их, а они — его.

Он закрыл глаза и трижды повернул камень в руке.

И почувствовал: получилось. По усыпанной хворостом опушке задвигалось что-то лёгкое, невесомое. Гарри открыл глаза и огляделся.

То были не призраки и не живые люди. Больше всего они напоминали Реддля, вышедшего из дневника: воспоминание, почти обретшее плоть. Не так материальны, как живые тела, но гораздо плотнее призраков. Они шли к нему, и их лица одинаково светились ласковыми улыбками.

Джеймс был одного роста с Гарри и одет так же, как в ночь смерти. Волосы встрёпаны, очки слегка перекошены на носу, как у мистера Уизли.

Высокий, статный Сириус выглядел очень молодым — Гарри знал его много старше. Сириус двигался с непринуждённой грацией, руки в карманах, на губах усмешка.

Люпин тоже был моложе и гораздо приличнее одет, а волосы темнее и гуще. Казалось, он счастлив вернуться в знакомые места, видевшие столько его юношеских проделок.

Лили улыбалась лучезарнее всех. Она приблизилась к Гарри, отбросила назад длинные волосы; зелёные глаза, так похожие на его собственные, жадно всматривались ему в лицо — и не могли насмотреться.

— Ты у меня такой храбрый.

Гарри не мог говорить. Он глядел на мать, и ему хотелось стоять и глядеть на неё вечно.

— Ты почти у цели, — сказал Джеймс. — Совсем близко. Мы... очень гордимся тобой.

— Это больно? — Детский вопрос сам сорвался о губ Гарри.

— Умирать? Нисколько, — небрежно ответил Сириус. — Быстрее и проще, чем уснуть.

— К тому же тянуть он не станет. Разделается со всем поскорее, — прибавил Люпин.

— Я не хотел, чтоб вы умерли! — против воли выпалил Гарри. — Никто из вас. Мне очень, очень жаль... — Он умолял о прощении, Люпина в особенности. — Только родился сын... Рем, мне так...

— Мне тоже, — улыбнулся Люпин. — Я никогда его не узнаю... Зато он будет знать, почему я умер, и надеюсь, поймёт. Я боролся за мир, где он будет счастлив.

Холодный ветерок из чащи леса взъерошил чёлку Гарри. Он понимал — они не скажут: «Пора». Он должен сам решить.

— Вы будете со мной?..

— До конца, — заверил Джеймс.

— Они вас не увидят?

— Мы — часть тебя, — ответил Сириус. — Для остальных нас нет.

Гарри посмотрел на мать.

— Будь ко мне поближе, — тихо попросил он.

И зашагал дальше. Холода дементоров он не замечал; мёртвые служили ему Заступниками. Вместе они шагали меж старых деревьев, таких густых, что их ветви сплелись, а узловатые корни путались под ногами. Гарри кутался в плащ и углублялся в лес, не имея понятия, где находится Вольдеморт, но точно зная, что отыщет его. Рядом почти бесшумно шли Джеймс, Сириус, Люпин, Лили. Их присутствие придавало Гарри храбрости, помогало делать шаг за шагом, шаг за шагом...