Гарри Поттер и Орден Феникса

— Кричер не заметил молодого хозяина, — сказал он, поклонившись Фреду, и все еще глядя в пол, отчетливо добавил. — Противное маленькое отродье изменницы крови.

— Извини, — переспросил Джордж. — Не расслышал последнюю фразу.

— Кричер ничего не сказал, — поклонился эльф Джорджу, и добавил, понизив голос. — И его близнец, оба — ненормальные маленькие скотины.

Гарри не знал, смеяться ему или плакать. Эльф выпрямился, окинул всех недоброжелательным взглядом, и очевидно решив, что они его не слышат, продолжил бормотать.

— … и эта грязнокровка, выставилась тут — бесстыжая и наглая, о, если бы моя госпожа узнала, о, как бы она рыдала, и этот новый мальчик, Кричер не знает его имени. Что он здесь делает? Кричер не знает…

— Это Гарри, Кричер, — попробовала представить его Гермиона. — Гарри Поттер.

Бледные глаза Кричера широко распахнулись, и он забормотал еще более злобно.

— Грязнокровка говорит с Кричером, словно она моя подружка, если бы госпожа Кричера увидела его в такой компании, о, чтобы она сказала…

— Не называй ее грязнокровкой! — яростно воскликнули Рон и Джинни.

— Не имеет значения, — прошептала Гермиона. — Он не в своем уме, не знает, что….

— Не обманывай себя, Гермиона, он великолепно знает, что говорит, — Фред с отвращением посмотрел на Кричера.

Кричер все еще бормотал, глядя на Гарри.

— Это правда? Это Гарри Поттер? Кричер видит шрам, это может быть правдой, мальчик, который остановил Темного Лорда, Кричеру интересно как он это сделал…

— А нам нет, Кричер, — произнес Фред.

— Короче, чего тебе здесь надо? — спросил Джордж.

— Кричер убирается, — уклончиво ответил тот.

— Знакомая история, — сказал голос за спиной Гарри.

Сириус уже вернулся, и теперь сердито смотрел на эльфа из дверного проема. Шум в прихожей ослаб, возможно, миссис Уизли и Мундунгус перенесли свои аргументы на кухню.

Увидев Сириуса, Кричер согнулся в нелепом низком поклоне, ударившись своим хобото-подобным носом об пол.

— Выпрямись, — нетерпеливо приказал Сириус. — А теперь, скажи, что ты тут делаешь?

— Кричер убирается, — повторил эльф. — Кричер живет, чтобы служить Благородному Дому Блэков…

— И от этого дом с каждым днем становится все чернее и грязнее, — сказал Сириус.

— Хозяин всегда любил пошутить, — Кричер снова поклонился, и продолжил, понизив голос. — Господин — противная неблагодарная свинья, разбивший сердце своей матери….

— У моей матери не было сердца, Кричер, — отрубил Сириус. — Она жила только из чистой злобы.

Кричер снова поклонился.

— Как скажете, Господин, — пробормотал он злобно. — Господин не достоин вытирать слизь с ботинок своей матери, о, моя бедная госпожа, чтобы она сказала, если бы увидела, как Кричер прислуживает ему, как она ненавидела его, как была им разочарована…

— Я спросил, что ты здесь забыл? — холодно повторил Сириус. — Каждый раз, когда ты притворяешься, что убираешься, то утаскиваешь что-нибудь в свою комнату, и мы уже не может это выкинуть.

— Кричер никогда бы не стал двигать что-то со своего законного места в доме Господина, — ответил эльф и сразу забормотал. — Госпожа никогда не простит Кричеру, если выбросят гобелены, семь веков они были в семье, Кричер должен сохранить их, Кричер не позволит Господину и изменникам крови и негодным детям все разрушить…

— Я так и думал, — сказал Сириус, бросив презрительный взгляд на стену. — Она наложила на них еще одно Приклеивающие Заклятье, но будь уверен — если мне удастся избавиться от них, то я, несомненно, избавлюсь. А сейчас, уходи, Кричер.

Казалось, что Кричер просто не может не подчиниться прямому приказу, тем не менее, взгляд, которым он одарил Сириуса, был исполнен лютой ненавистью. И он бормотал всю дорогу из комнаты.

— … вернулся из Азкабана, расприказывался Кричеру, о, моя бедная госпожа, чтобы она сказала, увидев свой дом, в нем живут отбросы, ее ценности выброшены на помойку, она поклялась, что у нее нет больше сына, а он вернулся, а они говорят, что он еще и убийца…

— Продолжай бормотать и я точно стану убийцей! — Сириус раздраженно захлопнул за эльфом дверь.

— Сириус, у него не все в порядке с головой, — попыталась встать на его защиту Гермиона. — Я даже не думаю, что он понимает, что мы его слышим.

— Он слишком долго был в одиночестве, — произнес Сириус. — Получал сумасшедшие приказы от портрета моей матери, говорил сам с собой, но он всегда был немного придурочным…

— Если бы ты освободил его, — с надеждой сказала Гермиона. — Тогда может быть….

— Мы не можем освободить его, он слишком много знает об Ордене, — отрывисто произнес Сириус. — И в любом случае, шок убьет его. Предложи ему покинуть дом, и посмотри, как он это воспримет.

Сириус прошел через комнату к огромному, во все стену гобелену, который так пытался защитить Кричер. Гарри и остальные потянулись за ним.

Гобелен выглядел чрезвычайно старым и выглядел таким ветхим, словно его прогрызли кикиморки. И все же вышивка золотой нитью осталась достаточно яркой, чтобы увидеть расползшееся фамильное древо, датируемое (насколько мог понять Гарри) началом Средневековья. Огромная надпись на самом верху гобелена гласила: