Гарри Поттер и Принц-полукровка

У дверей обнаружилось, что в классе осталась всего дюжина человек. Краббе и Гойл, очевидно, не набрали проходных баллов, но четыре слизеринца, в том числе Малфой, сдали С.О.В.У. как положено. Кроме того, у двери стояли четыре вранзорца и хуффльпуффец Эрни Макмиллан, которому Гарри симпатизировал, невзирая на чрезмерную напыщенность.

— Гарри, — Эрни важно протянул руку для рукопожатия, — не смог подойти к тебе утром на защите от сил зла. Хороший урок, по-моему, но заградительные заклинания — старая песенка для тех, кто знает, что такое Д. А. Как вы, Рон, Гермиона?

Они едва успели сказать: «Хорошо»; дверь подземелья распахнулась, и оттуда вышел живот Дивангарда. Следом показался и обладатель живота. Ученики направились в класс. Дивангард заулыбался, изгибая густые усы, и воодушевлённо приветствовал Гарри и Цабини.

Подземелье наполняли разноцветные пары и диковинные запахи — странное дело, ещё до начала урока. Гарри, Рон и Гермиона с интересом принюхивались, проходя мимо больших кипящих котлов. Слизеринцы заняли отдельный стол, то же сделали и четверо учащихся «Вранзора». Гарри, Рон и Гермиона сели с Эрни. Они выбрали стол возле золотистого котла, который источал невероятно влекущий запах. Гарри сразу вспомнил о пирожном с патокой, о новеньком древке метлы и о чём-то цветочном, навевающем воспоминания о «Гнезде». Он задышал медленно, глубоко; хотелось напитаться этим чудесным ароматом. По телу разлилась истома; он расслабленно улыбнулся Рону; тот лениво улыбнулся в ответ.

— Нуте-с, нуте-с, нуте-с, — заговорил Дивангард, чья массивная фигура неясно маячила в клубах разноцветного пара. — Достаём весы, наборы для изготовления зелий... И «Высшее зельеделие» не забудьте...

— Сэр, — позвал Гарри, подняв руку.

— Гарри, мой мальчик?

— У меня нет ни учебника, ни весов, ничего... у Рона тоже... понимаете, мы не знали, что сможем продолжать зельеделие...

— Ах да, профессор Макгонаголл предупредила... Не волнуйся, мой мальчик, ни о чём не волнуйся. Ингредиенты на сегодня можете взять из хранилища, весы, я уверен, тоже найдутся, и небольшой запасец старых учебников имеется... На первое время сойдёт, а вы пока напишете Завитушу и Клякцу...

Дивангард прошёл в угол к большому шкафу, порылся там и извлёк два сильно потрёпанных экземпляра «Высшего зельеделия» Возлиянуса Сенны и пару потускневших весов. Он выдал их Гарри и Рону и вернулся к своему столу.

— Как видите, — Дивангард выпятил грудь так, что пуговицы жилета грозили вот-вот оторваться, — я приготовил несколько разных зелий, просто для интереса, чтобы вам показать. По завершении курса вы должны их освоить. Впрочем, вы наверняка о них слышали, даже если никогда не варили. Кто знает, что это такое?

Дивангард указал на котёл рядом со слизеринским столом. Гарри, чуть приподнявшись, посмотрел: внутри кипела с виду самая обыкновенная вода.

Гермиона отточенным жестом взметнула руку; она была первой, и Дивангард повёл ладонью в её сторону.

— Это признавалиум — бесцветная жидкость, лишённая запаха, которая вынуждает того, кто её выпьет, говорить только правду, — сказала Гермиона.

— Отлично, отлично! — обрадовался Дивангард. — Теперь это, — продолжил он, показывая на котёл у стола «Вранзора», — тоже весьма известное зелье... О нём, кстати, недавно упоминалось в предписаниях министерства... Кто?..

Гермиона опять всех опередила.

— Это всеэссенция, сэр, — выпалила она. Гарри тоже узнал вязкую жидкость, лениво булькавшую во втором котле, но нисколько не огорчился, что лавры за правильный ответ, по обыкновению, достались Гермионе; в конце концов, именно она ещё во втором классе успешно приготовила всеэссенцию.

— Чудесно, чудесно! Теперь здесь... Да, моя прекрасная? — теперь уже в некотором ошеломлении произнёс Дивангард, увидев, что Гермиона снова тянет руку.

— Это амортенция!

— Совершенно верно. Глупо даже спрашивать, но всё же, — сказал Дивангард, явно потрясённый познаниями Гермионы, — каково её действие?

— Амортенция — самое сильное любовное зелье в мире! — ответила Гермиона.

— Именно так! Полагаю, вы узнали его по очевидному перламутровому блеску?

— И пару, который поднимается характерными спиралями, — с воодушевлением подхватила Гермиона, — а ещё для разных людей оно по-разному пахнет, в зависимости от того, кому что больше нравится; я, например, чувствую запах свежескошенной травы и новенького пергамента и...

Она еле заметно порозовела и не закончила фразу.

— Могу я узнать ваше имя, очаровательная? — спросил Дивангард, игнорируя её смущение.

— Гермиона Грейнджер, сэр.

— Грейнджер? Грейнджер? Вы, случайно, не родственница Гектора Дагворта-Грейнджера, основателя Экстраординарнейшего общества зельеделов?

— Вряд ли, сэр. Я муглорождённая.

Гарри увидел, как Малфой наклонился к Нотту и что-то шепнул ему на ухо; оба гнусно захихикали. Дивангард, впрочем, нимало не смутился; напротив, просиял и перевёл взгляд с Гермионы на Гарри.

— Ага! «Моя лучшая подруга муглорождённая, и притом лучшая ученица в нашей параллели»! Полагаю, Гарри, это и есть та самая подруга?

— Да, сэр, — подтвердил Гарри.