Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Рон рассказал, что он увидел, как Гарри прыгнул в озеро, и ждал, когда тот вынырнет наружу. После того, как он понял, что что-то не так, он нырнул и спас Гарри, а затем вернулся за мечом. Он дошёл до открытия медальона, запнулся и тут вмешался Гарри.

— И Рон ударил его мечом.

— И… и он ушёл? Просто так? — прошептала она.

— Ну, он… он кричал, — добавил Гарри, искоса глядя на Рона. — Вот.

Он бросил медальон ей на колени. Она осторожно подняла его и изучила повреждённые стекла.

Гарри решил, что, наконец, можно, не рискуя, снять заклинание щита. Он сделал это, послав волну палочкой Гермионы, и повернулся к Рону.

— Ты ведь только что сказал, что спасся от похитителей с помощью лишней палочки?

— Что? — Рон смотрел на Гермиону, которая изучала медальон. — А…а, да!

Он с силой дёрнул пряжку рюкзака и вытащил из его кармана короткую, тёмную палочку.

— Вот, я понял, что всегда нужно иметь запасную.

— И ты был прав, — подтвердил Гарри, протягивая руку. — Моя сломалась.

— Ты шутишь? — спросил Рон, но в эту минуту Гермиона встала, и его лицо снова приняло тревожное выражение.

Гермиона положила поражённый крестраж в свою расшитую бисером сумку, вернулась в кровать и устроилась там, не произнеся больше ни слова.

Рон передал Гарри новую палочку.

— Пожалуй, это лучшее, на что можно было надеяться, — пробормотал Гарри.

— Да, — ответил Рон, — могло быть и хуже. Помнишь тех птичек, которых она на меня наслала?

— Мы ещё не разобрались до конца, — послышался приглушённый голос Гермионы из-под одеял, но Гарри увидел, что Рон слегка улыбнулся, вытаскивая из рюкзака свою коричневую пижаму.[19]

Глава 20. Ксенофилиус Лавгуд

Гарри не ожидал, что гнев Гермионы мог остыть за одну ночь, поэтому он не удивился, когда на следующее утро она общалась с ними преимущественно сердитыми взглядами и подчёркнутым молчанием. Из солидарности с ней Рон в присутствии Гермионы был неестественно мрачным, что свидетельствовало о продолжающемся раскаянии. Фактически, когда они собирались втроём, Гарри чувствовал себя единственным не плачущим на малолюдных похоронах. Тем не менее, в те моменты, когда они оставались с Гарри вдвоём (набирая воду или обыскивая лес в поисках грибов), Рон становился неприлично весёлым.

— Кто-то помог нам, — начал разговор Рон. — Кто-то послал ту олениху, кто-то на нашей стороне. Одним крестражем меньше, приятель!

Воодушевлённые уничтожением медальона, они обсуждали возможное местонахождение остальных крестражей, несмотря на то, что они неоднократно говорили об этом прежде. Гарри был настроен оптимистично, он был убеждён, что за первой последуют и другие большие удачи. Даже плохое настроение Гермионы не испортило его бодрого духа. Внезапный поворот в их судьбе, появление загадочной оленихи, возвращение меча Гриффиндора и, более всего, возвращение Рона сделало Гарри таким счастливым, что он совершенно не мог сохранять невозмутимость. После полудня им снова удалось сбежать от мрачно настроенной Гермионы, и под предлогом сбора несуществующей ежевики они продолжили обмен новостями. Гарри наконец-то рассказал Рону о своих с Гермионой приключениях до момента их встречи в Годриковой Лощине. В свою очередь Рон удовлетворил любопытство Гарри о том, что случилось в магическом мире в его недельное отсутствие.

— …и как вам удалось узнать о Табу? — спросил он Гарри после того, как тот рассказал ему об отчаянных попытках магглорождённых ускользнуть от Министерства.

— Что?

— Вы с Гермионой перестали называть Сам-Знаешь-Кого по имени.

— О, да, это была всего лишь плохая привычка, от которой мы избавились, — отмахнулся Гарри. — Но у меня никогда не было проблем с тем, чтобы называть В…

— НЕТ! — закричал Рон, заставив Гарри наткнуться на заросли, а Гермиону, до этого увлечённо читающую книгу у входа в палатку, неодобрительно посмотреть в его сторону.

— Извини, — пробормотал Рон, вытаскивая Гарри из зарослей ежевики. — Но это имя заколдовано. Гарри, они таким образом отслеживают людей! Использование этого имени разрушает защитные чары, что является причиной каких-то магических повреждений. Именно так они нашли нас на Тоттенхем-Корт-Роуд.

— Потому что мы использовали его имя?

— Конечно! Надо отдать им должное, в этом есть смысл. Только люди с серьёзными намерениями остановить Его, такие как Дамблдор, могли произносить это имя. Теперь они наложили на него Табу. Каждый, кто скажет его имя вслух, может быть выслежен — быстрый и лёгкий путь найти членов Ордена! Они почти поймали Кингсли.

— Ты шутишь?

— Группа пожирателей смерти загнала его в угол. Билл сказал, что ему пришлось сражаться, чтобы уйти. Теперь он в бегах, как и мы.

Рон глубокомысленно почесал подбородок концом палочки.

— Ты не думаешь, может, это Кингсли послал олениху?

— Его патронус — рысь, мы же видели это на свадьбе, помнишь?

— Да, точно…

Они двигались всё дальше вдоль зарослей, отдаляясь от палатки и Гермионы.

— Гарри… А ты не думал, что это мог быть Дамблдор?

— Что Дамблдор?

Рон выглядел растерянным, но прошептал: