Гарри Поттер и Тайная комната

— Смертенины? — живо переспросила Гермиона, когда Гарри, наконец-то переодевшись, вышел к ней и Рону в общую гостиную. — Вряд ли кто-то из живых бывал на таком празднике — вот здорово!

— Кому нужно праздновать день собственной смерти? — заворчал Рон. Он делал домашнее задание по зельеделию и пребывал в дурном расположении духа. — Смертельно угнетает, по-моему…

Ливень хлестал в окна, снаружи темнота чернильно сгустилась, но в гостиной было светло и уютно. Пламя в камине отбрасывало весёлые блики на пухлые кресла, в которых гриффиндорцы читали, болтали, делали уроки, а Фред с Джорджем скармливали филибустеровскую петарду саламандре. Фред «спас» сверкающую оранжевую огнежительницу с занятий по уходу за магическими существами, и теперь она тихо тлела на столике на радость кучке любопытных.

Гарри собирался уже рассказать Рону с Гермионой про Филча и «Быстрочары», как вдруг саламандра взвилась в воздух и бешено завертелась по комнате, бурно искрясь и взрываясь. Перси, до хрипоты оравший на братьев, великолепный фонтан звёзд мандаринового цвета, бивший изо рта у саламандры, а также её побег в камин, сопровождавшийся громкими взрывами, начисто вытеснили скучного Филча с его конвертами у Гарри из головы.

К Хэллоуину Гарри успел пожалеть о своём поспешном обещании присутствовать на смертенинах. Все остальные предвкушали праздничный пир; Большой зал, как всегда, украсили живыми летучими мышами, из гигантских Огридовых тыкв вырезали фонари, в которых поместилось бы по трое взрослых мужчин, и ещё прошёл слух, что Думбльдор пригласил на вечер труппу танцующих скелетов.

— Обещание есть обещание, — нравоучительно изрекла Гермиона. — А ты обещал пойти на смертенины.

Поэтому в семь часов Гарри, Рон и Гермиона решительно миновали двери в битком набитый Большой зал, заманчиво мерцавший золотом блюд и серебром свечей, и направили стопы в подземелье.

Коридор тоже освещали свечи, но веселья не добавляли: длинные, тонкие, угольно-чёрные, они горели ярко-синим огнём и бросали призрачный, потусторонний отблеск даже на вполне живые лица. С каждым шагом холодало. Гарри поёжился и плотнее укутался в мантию. И тут послышался скрежет — словно тысяча ногтей скребли по огромной школьной доске.

— Это что, музыка? — прошептал Рон.

Они завернули за угол и увидели Почти Безголового Ника. Он стоял в дверях, задрапированных чёрным бархатом.

— Мои дорогие друзья, — приветствовал он ребят заупокойным голосом, — добро пожаловать… так рад, что вы смогли прийти…

Призрак сорвал шляпу с перьями и, глубоко поклонившись, пригласил их пройти.

Внутри им открылось незабываемое зрелище. В подземелье толпились жемчужно-белые прозрачные люди. Большинство скользило над танцевальной площадкой, вальсируя под жуткие завывания тридцати музыкальных пил. Оркестр сидел на возвышении, тоже задрапированном чёрной тканью. Не менее тысячи чёрных свечей в огромном канделябре под потолком озаряли зал полуночным светом. Дыхание превращалось в пар; они как будто пришли в морозилку.

— Пойдём осмотримся? — предложил Гарри — ему хотелось разогреть ноги.

— Осторожно, а то ещё пройдёшь сквозь кого, — беспокойно сказал Рон.

Они пошли по краю танцплощадки. Им встретилась группа мрачных монахинь, человек в лохмотьях и цепях и Жирный Монах — весёлый хуффльпуффский призрак оживлённо беседовал с рыцарем, у которого изо лба торчала стрела. Гарри не удивился, заметив, что Кровавого Барона, угрюмое слизеринское привидение, испятнанное серебристой кровью, сторонятся все остальные гости.

— Ой нет, — охнула Гермиона, резко останавливаясь. — Назад, назад, я не хочу встречаться с Меланхольной Миртл…

— С кем? — спросил Гарри, когда они поспешно удалились.

— Она является из унитаза в уборной для девочек на втором этаже, — объяснила Гермиона.

— Является из унитаза?

— Да. Туалет уже с год не работает, потому что у неё вечно истерика и она устраивает потопы. Я вообще туда не хожу, только в крайнем случае, — это же невозможно, когда у тебя над ухом кто-то завывает…

— Смотрите, еда! — сказал Рон.

Вдоль дальней стены стоял длинный стол, тоже покрытый чёрным бархатом. Ребята устремились было туда, но спустя миг в ужасе отшатнулись. Воняло отвратительно. На серебряных блюдах лежала тухлая рыба; на подносах высились пирамиды горелых пирогов; рядом с огромным червивым хаггисом лежал шмат сыра, покрытый мохнатой зелёной плесенью, а в центре возвышался невероятный серый торт в форме могильного камня, на котором чёрной глазурью, похожей на дёготь, было выведено: 

Сэр Николас де Мимси-Порпингтон

Скончался 31 октября 1492 года

Гарри с изумлением смотрел, как дородный призрак приблизился к столу, присел пониже и, широко открыв рот, на согнутых ногах прошёл насквозь блюдо с вонючим лососем.

— Вы так чувствуете вкус? — спросил Гарри.

— Почти, — печально ответило привидение и отлетело прочь.

— Им, наверное, больше нравится тухлое, потому что запах и вкус сильнее, — рассудила Гермиона, зажимая нос и наклоняясь, чтобы рассмотреть гнилой хаггис.