Гарри Поттер и Узник Азкабана

— Ты слишком многого от себя требуешь, — серьезно объяснил профессор Люпин на четвёртой неделе занятий. — Для тринадцатилетнего волшебника даже неотчётливый Патронус — это огромное достижение. Ты ведь больше не теряешь сознание, правда?

— Я думал, что Патронус будет… нападать на дементоров или что-то в этом роде, — удручённо вздохнул Гарри. — Заставлять их исчезнуть…

— Настоящий Патронус так и делает, — согласился Люпин. — Но ты за короткое время достиг очень многого. Если дементоры появятся на следующем вашем матче, ты сможешь удержать их, пока не спустишься на землю.

— Вы говорили, что если их много, то это сложнее сделать, — пробормотал Гарри.

— Я верю в тебя, — улыбаясь, сказал Люпин. — Вот — ты заслужил это — ты, наверное, ещё никогда не пробовал этот напиток…

Он вытащил из своего портфеля две бутылки.

— Ирисэль! — не подумав, воскликнул Гарри. — Да, я люблю его!

Люпин приподнял бровь.

— Э… Рон и Гермиона принесли мне немного из Хогсмида, — быстро соврал Гарри.

— Понятно, — с лёгким подозрением в голосе сказал Люпин. — Ну, давай выпьем за победу Гриффиндора над Рэйвенкло! Хоть я, как учитель, и не могу принять чью-либо сторону… — поспешно добавил он.

Они молча пили ирисэль, пока наконец Гарри не отважился задать мучивший его вопрос.

— Что находится под капюшоном дементора?

Профессор Люпин в задумчивости опустил свою бутылку.

— Хммм… Ну, те люди, которые это действительно знают, не в состоянии нам рассказать. Понимаешь, дементор опускает свой капюшон только для того, чтобы применить свое последнее и самое страшное оружие.

— Какое?

— Его называют «поцелуем дементора», — сказал Люпин с натянутой улыбкой. — Это дементоры делают с теми, кого хотят полностью уничтожить. Я думаю, под капюшоном должно быть что-то вроде рта, потому что они прижимают свои челюсти ко рту жертвы и… и высасывают душу.

Гарри поперхнулся.

— Как — они убивают?…

— О нет, — ответил Люпин. — Гораздо страшнее. Ты можешь существовать без души, — понимаешь, пока работают сердце и мозг. Но у тебя больше нет сознания самого себя, нет воспоминаний, нет… ничего. Ты просто существуешь. Как пустая оболочка. И твоя душа потеряна… навсегда.

Люпин выпил ещё немного ирисэля, а затем продолжил:

— Это участь, ожидающая Сириуса Блэка. Сегодня напечатали в «Вечернем Пророке». Министерство дало дементорам разрешение сделать это, если они найдут его.

На секунду Гарри замер, ошеломлённый мыслью, что у кого-то через рот могут высосать душу. Но потом он подумал о Блэке.

— И он это заслужил, — внезапно сказал он.

— Ты так думаешь? — тихо спросил Люпин. — Ты действительно думаешь, что кто-нибудь это заслужил?

— Да, — упрямо повторил Гарри. — За… за некоторые поступки…

Ему очень хотелось рассказать Люпину о разговоре, подслушанном в «Трёх метлах», о том, что Блэк предал его родителей, но тогда ему пришлось бы признаться, что он без разрешения побывал в Хогсмиде. Он знал, что на Люпина это не произведёт особенно хорошего впечатления. Поэтому Гарри допил эль, поблагодарил Люпина и покинул класс Истории Магии.

Он почти жалел, что спросил Люпина о том, что находится под капюшоном дементора: ответ был таким страшным, что он пытался прогнать ужасные мысли о том, что чувствуешь, когда из тебя высасывают душу, и на полпути наверх на лестнице налетел прямо на профессора МакГонагалл.

— Смотрите, куда идёте, Поттер!

— Извините, профессор…

— Я как раз искала вас в гостиной Гриффиндора. Вот, возьмите: мы сделали всё, что только можно себе представить, и не похоже, чтобы в ней что-то было не так. Где-то у вас есть очень щедрый друг, Поттер…

У Гарри отвалилась челюсть. Профессор МакГонагалл держала в руках «Молнию», и метла выглядела так же прекрасно, как прежде.

— Я могу забрать её? — едва смог выговорить Гарри. — На самом деле?

— На самом деле, — улыбаясь, сказала профессор МакГонагалл. — Я думаю, вам надо научиться «чувствовать» её до субботнего матча, не правда ли? И, Поттер — дерзайте и победите, хорошо? Иначе мы останемся без кубка — уже восьмой год подряд, как мне — только вчера вечером — любезно напомнил профессор Снэйп…

Потеряв дар речи, Гарри понес «Молнию» вверх по лестнице, в Гриффиндорскую башню. Повернув за угол, он увидел Рона, который ринулся к нему, широко улыбаясь.

— Она отдала её? Здорово! Послушай, можно, я попробую полетать на ней? Завтра?

— Ага… Конечно… — согласился Гарри, и на сердце у него было так легко, как не было уже давно. — Знаешь, что: нам надо помириться с Гермионой. Она ведь просто пыталась помочь…

— Да, хорошо, — сказал Рон. — Она в гостиной — занимается, для разнообразия…

Они свернули в коридор, ведущий в гриффиндорскую башню, и увидели, что Невилл Лонгботтом о чём-то просит Сэра Кадогана, который, очевидно, отказывался впустить его.

— Я записал их! — со слезами в голосе объяснял Невилл. — Но, наверное, я их где-нибудь потерял!

— Хорошая отговорка! — кричал Сэр Кадоган. Затем он увидел Гарри и Рона. — Добрый вечер, юные благородные йомены! Поспешите сюда и заключите этого негодяя в оковы. Он пытается силой проникнуть во внутренние палаты!