Гарторикс. Перенос

Эштон почувствовал, как у него поднимаются гребни. Ангар уже заплатил штраф за отмену выезда. Если прибавить к этому упущенную выгоду от всех схваток, в которых Эштон теперь не сможет принять участие, получится и вовсе астрономическая сумма. Вряд ли у Ангара D13 была легальная возможность покрыть такие убытки. Значит, то, что предлагал ему Сейтсе, было еще дороже – и опаснее, чем Эштон мог себе даже представить.

– Убийство свободного горожанина, – хрипло произнес Эштон. – За него же полагается наказание?

– Разумеется, – мастер Сейтсе улыбнулся, показав зубы, но сознание его так и осталось спокойным. – Смертная казнь. Но если откажешься, тебя тоже казнят – как ищейку, выходившую на Арену.

Что мне делать, лихорадочно думал Эштон, надеясь услышать у себя в голове насмешливый хрупкий голос.

– Это очень простой выбор, – сказал мастер Сейтсе, словно отвечая за старичка. – Если останешься здесь, то умрешь. Если нет – тоже, скорее всего, умрешь, но, по крайней мере, не сразу. На Периферии даже беглому драку есть где затеряться.

– Беглому драку? – недоверчиво переспросил Эштон. – Разве из Ангара можно сбежать?

По гладкой поверхности бордово-коричневого сознания пробежала легкая рябь.

Мастер Сейтсе фыркнул.

– Ты же не думаешь, что тебя просто так отпустят? – сказал он. – Пока с твоей морды не смыли клеймо, ты драк под номером 125, собственность Ангара D13. За твою голову Банк Памяти назначит награду – два с половиной токена. За такие деньги тебя найдут и приволокут обратно, чтобы посадить на колья у обочины Сортировочного тракта.

Эштон вспомнил полуразложившиеся чешуйчатые тела и голубоватые скелеты, украшавшие Сортировочный тракт до поворота к южным Ангарам.

– Но это случится только через три дня после твоего побега, – мастер Сейтсе на всякий случай понизил голос. – А если за это время работа будет сделана, то не случится и вовсе.

– Значит, меня всё же отпустят? – неуверенно произнес Эштон.

– Не совсем. Метку Ангара – да, снимут, а тушка… – Мастер Сейтсе пожал плечами. – Скажем так, заказчик найдет, кого посадить на колья вместо тебя.

– Как… – Эштон раскрыл пасть и почувствовал, что у него перехватило дыхание. – Как отсюда сбежать?

Мастер Сейтсе улыбнулся, обдав Эштона терпким запахом удовлетворения.

– Лламано плохо проверил цепи, – сказал он. – Одно из колец надколото.

– Что с ним будет? – прошептал Эштон, опуская голову.

Лламано заведовал рабочими бараками. Он вообще не должен был заниматься боевым драком, если бы не личное распоряжение мастера Сейтсе.

Бордово-коричневый запах удовлетворения стал удушающим, и Эштон вытянул шею в попытке глотнуть воздуха.

– Его ждет наказание, – произнес у него над ухом насмешливый голос. – Я не потерплю вранья у себя в Ангаре.

Значит, мастер Сейтсе знал о контрабанде. Много ли времени пройдет, прежде чем он поймет, что Иффи-фэй жива? В том, что Халид рано или поздно заговорит, у Эштона не было сомнений, хотя он не ожидал, что это случится так скоро. Видимо, в распоряжении Банка Памяти были средства, позволяющие развязать язык даже тому, кто готов умереть.

– Где гарантии, что Банк Памяти не назначит награду за мою голову после того, как я выполню эту работу? – спросил Эштон.

– Их нет, – спокойно сказал мастер Сейтсе. – Но и выбора у тебя тоже нет.

Он сунул перепончатую лапу в кожаный чехол на груди и достал прибор, похожий на сканер для чипа, с прозрачной насадкой в форме небольшой сферы.

Нажав на спуск, мастер Сейтсе поднес прибор к морде Эштона. Прозрачная насадка засветилась синими сполохами.

Мастер Сейтсе ждал. Эштон вытянул шею, чувствуя, как прибор против воли тянет его к себе, раскрыл пасть и высунул дрожащий язык.

Коснувшись сферы, присоски на кончиках языка прошли насквозь, погрузившись в синие сполохи. В голову Эштону ударил холодный лавандовый запах с легкой горчинкой внутри, свежий, как ветер с моря.

– Это копия из Банка Памяти, – услышал он, и сфера погасла, оставив на языке лавандовую горечь и свежесть. – Дней десять назад тушку с этим сознанием видели на Периферии у Лесных ворот.

После ухода мастера Сейтсе Эштон еще долго сидел неподвижно, пробуя на вкус незнакомое холодноватое сознание и гадая, кем оно было: женщиной или мужчиной, преступником или невинной жертвой. Были ли у него другие тушки, или, став билетом на волю для Эштона, оно обречено исчезнуть навсегда, сохранившись лавандовым запахом лишь в памяти своего убийцы? В том, что, он сможет убить это сознание в любой тушке, Эштон не сомневался: дар ищейки делал его практически непобедимым. На это и рассчитывал неизвестный заказчик из Банка Памяти; но оставит ли он в живых и на воле драка-ищейку, который знает всё то, что теперь знает Эштон?

Ни на один вопрос ответа не было. Старичок в синем комбинезоне не появлялся, надо было самому принимать решение: в это время года багровое солнце вставало раньше обычного, заливая Ангар теплым кровавым светом, в котором алые гребни Эштона были видны издалека.