Гарторикс. Перенос

Извернувшись, ему удалось поднять хвост и намотать одну из цепей на хвостовую пику. С силой потянув цепь на себя, он услышал звон лопнувшего кольца, и отскочившая цепь ударила его по спине. Эштон рванулся вперед, задохнувшись от боли в горле, и вторая цепь лопнула, хлестнув по тонкой чешуе под боковым гребнем.

Выбравшись из ямы, он перекрутил две оставшиеся цепи и, напрягая шею и упираясь всеми четырьмя лапами, изо всех сил подался назад. Ошейник преобразователя натянулся – игла выскочила и задрожала в воздухе.

Если замок на затылке окажется крепче, чем он рассчитывает, игла с размаху воткнется обратно в горло, пробив одну из дыхательных трубок, – и он захлебнется собственной кровью.

Зарыв когти глубоко в землю, Эштон зарычал от напряжения, зажмурился – и услышал тихий металлический щелчок…

Разорванный ошейник преобразователя с окровавленной иглой валялся у самого края ямы, всё еще пристегнутый к двум перекрученным цепям. Горло саднило; из раскрытой пасти вместе со свистящим дыханием вырывались негромкие щелчки и хрипы. От свободы и неизвестности Эштона отделяла только стена.

К счастью, в этой части Ангара стену давно не ремонтировали. Ветер с песком отшлифовал металлические шипы, превратив их в скользкие палки. Цепляясь за них когтями, Эштон полез наверх. Пару раз он чуть не сорвался, обдирая бока о торчавшие острия, но успел подтянуться и, с трудом удерживая равновесие на узкой стене, заглянул вниз.

Снаружи стена была абсолютно гладкой. Под ней, чуть правее места, где балансировал Эштон, намело большую кучу песка. Осторожно переступая перепончатыми лапами, он подобрался поближе и, не дав себе времени осознать, что делает, спрыгнул.

Гребни с треском раскрылись. Задние лапы вытянулись вдоль хвоста, передние распахнулись подобно крыльям птера – и Эштон, спланировав наискосок и вниз, рухнул в песчаную насыпь и зарылся в нее мордой.

Кашляя и отплевываясь, он выбрался из осыпавшейся под ногами кучи и огляделся. Вокруг расстилался пустырь, заваленный строительным мусором, вдалеке виднелись приземистые домики с круглыми глинобитными крышами.

Этой стороной Ангар выходил на задворки Города. Скорее всего, отсюда было рукой подать до Периферии, но Эштон понятия не имел, в каком направлении идти и где искать Лесные ворота. Поэтому он просто пошел вперед, стараясь оставить как можно дальше отшлифованную песчаными бурями стену Ангара.

Глинобитные домики лепились друг к другу, как соты, разделенные кривыми узкими улочками. Это был район сектов; едва багровое солнце показалось над горизонтом, они высыпали наружу и побежали по делам, стрекоча и сталкиваясь гладкими хитиновыми боками. Многие тащили за собой на ремнях легкие двухколесные платформы, груженные скарбом или проседающие под тяжестью седоков, в основном примов в бедной одежде.

Эштон был здесь единственным драком. На него косились, но оскаленные зубы и растопыренные алые гребни до поры до времени удерживали любопытных на расстоянии. Одурев от запахов чужих сознаний и их затаенных враждебных намерений, Эштон не сразу сообразил, что слишком выделяется в толпе.

Во дворе глинобитного домика на дальней окраине он нашел веревки, сплетенные из линялых перьев, и намотал их поперек туловища наподобие портупеи, несколько раз обернув концы вокруг шеи, чтобы скрыть отсутствие преобразователя – здесь они были у всех.

В соседнем дворе на огне стоял металлический котел с вонючей коричневой жижей.

Время от времени из домика выходил старый сект с надтреснутым панцирем, бросал в котел бесформенные куски, похожие на высохшую резину, размешивал черпаком на длинной деревянной ручке и уходил обратно. Как только жижа закипала, сект возвращался, окунал в нее лохматую кисть и несколько раз проводил по обручу от гиросферы, лежащему на земле. Жижа быстро застывала, образуя на обруче тонкую мягкую пленку.

Когда сект в очередной раз ушел в домик, Эштон скользнул к котлу, зачерпнул побольше вонючей жижи и, стиснув зубы, вылил себе на морду.

Зашипев на обожженной чешуе, жижа потекла вниз, застывая уродливыми резиновыми потеками. Эштон ощупал морду, решил, что клеймо скрыто надежно, и выскользнул со двора как раз в тот момент, когда старый сект вновь показался из домика.

С восходом белого солнца район оживился еще больше. Узкие улочки заполнились деловитыми сектами и двухколесными платформами. Изредка проезжали небольшие гиросферы, задевая боками стенки домов и заставляя прохожих тесниться в окрестных переулках. На улицах стоял гомон: извозчики-секты зазывали заказчиков, обещая по сдельной цене отвезти товар или их самих в любую точку Города. Эштон мог бы прицениться к извозу или спросить, в какой стороне Периферия, но у него не было преобразователя. Поэтому он просто бродил по улицам, стараясь не привлекать внимания и надеясь услышать или увидеть хоть какой-нибудь ориентир.

Удача улыбнулась ему только после полудня. Лохматый прим с бледно-желтой кисточкой на хвосте взгромоздился на одну из платформ, стоявших на перекрестке, и громко потребовал отвезти его в таверну дядюшки Бо.