Гарторикс. Перенос

Теперь интервью пошло бодрее. Кайра тщательно расспросила Мию о подготовке к финалу и о том, какие материалы лучше подготовить заранее. Мия показала им с Эмбер голографические 3D-модели мыслеобразов – некоторые кандидаты подкрепляли ими свои личные истории.

Из родственников первого и второго порядка на Гарториксе у Кайры был только двоюродный дядя, и адресатом его мыслеобразов была не она, а его дети и внуки. Но аудитория Лотереи приветствовала любые аутентичные мыслеобразы – это была уникальная возможность заглянуть в сознание другого человека и примерить на себя его далекую вечную жизнь. В финале показ аутентичного мыслеобраза всегда добавлял кандидату голосов, поэтому Мия каждому советовала заранее съездить в архив Центра Сновидений и отобрать наиболее яркие и красочные. Кто-то отказывался: мыслеобразы были чем-то интимным, сродни персональному VR-порно.

Мия часто спрашивала себя: решилась бы она показать миллиардной аудитории финала мыслеобраз, полученный от Эштона? Хотя вопрос был чисто гипотетическим – ее коммуникатор молчал. Из Центра Сновидений до сих пор не было ни одного сообщения, несмотря на то, что Мия подписала согласие на хранение и обработку поступающих мыслеобразов. Она не сомневалась, что Эштон назначил ее своим адресатом, но видела в этом изощренную попытку сделать ей больно, напомнив о той, другой жизни, которой у нее уже никогда не будет.

Через неделю после Переноса родители Эштона съездили в криохранилище. Мия отказалась, сославшись на непростую беременность. Вернувшись, Элизеус заперся у себя в кабинете, а Гаэль немедленно позвонила Мие, чтобы в красках рассказать, какая это все-таки отвратительная традиция – любоваться на бездушный кусок плоти в ростовом холодильнике, – и какая Мия молодец, что не согласилась. Тогда Мия и поняла, почему Эштон не сделал родителей адресатами своих мыслеобразов. Знаменитым психологам Герингерам досталось лишь бесчувственное тело сына. Его сознание принадлежало только ей одной.

С тех пор Мия постоянно ловила себя на том, что вздрагивает от сигнала коммуникатора – и сразу же смотрит на экран, надеясь увидеть сообщение от Центра Сновидений. Она еще не знала, что́ собирается с этим сообщением делать, но ей было важно его получить – хотя бы для того, чтобы убедиться, что Эштон еще существует, и то, что она прошептала ему, пока он тонул в пористой пене капсулы, не уничтожило его навсегда.

…Из раздумий ее вывела Эмбер, которая подошла поправить руку жены, застрявшую за подлокотником. Мия быстро поставила в электронном бланке все нужные галочки, делавшие Кайру универсальным кандидатом, и пожелала ей удачи, добавив, что сразу же сообщит, как только появится информация о дате и времени финала. Кайра с трудом кивнула, и Эмбер рассыпалась в благодарностях, повторяя каждую вежливую фразу по нескольку раз.

До обеда оставалось еще сорок минут. Выйдя из переговорки, Мия на мгновение зажмурилась, привыкая к холодному офисному свету, и быстро пошла вперед, стараясь не смотреть по сторонам. Ее кабинет находился на другом конце опенспейса, и добраться до него, не наткнувшись по дороге на Гатто, было практически невозможно.

В этот раз он ждал ее возле кулера, негромко разговаривая с Шоном. Нарративный отдел как раз сдал в производство очередную серию дополнительных финалов, и Шон расслабленно улыбался, не особо прислушиваясь к тому, что говорил Гатто. Поравнявшись с ними, Мия прибавила шаг, надеясь проскочить незаметно, но Гатто, перебив сам себя, успел сказать ей в затылок: «Привет, милая!» – и ее тут же окатило волной омерзения.

Встречаясь с ней в офисе, Айра был подчеркнуто вежлив и даже профессионален. Гатто вел себя дружелюбней – но порой, неожиданно обернувшись, она ловила на себе его осторожный расчетливый взгляд.

По четвергам он всё так же приносил ей остывший капучино, к которому она никогда не притрагивалась. И всё так же через полчаса после этого начинался звонок по утилизации. Как всегда, Мия и еще несколько человек заверяли очередной пересчет номеров по своим отделам, Фиона назначала дополнительные финалы, и все расходились работать.

Иногда кто-нибудь на звонке просил уточнить, есть ли у Мии доступ к статистике отдела политкоррекции. В первый раз Мия растерянно оглянулась туда, где за затемненной стеной кабинета сидел у экрана Гатто; как только пауза стала слишком заметной, она неуверенно сказала: «Да».

– Расслабься, милая, – улыбнулся Айра, когда Мия рассказала ему об этом. – В логах всегда всё в порядке. За это отвечает техподдержка.

– А если кто-то решит проверить мой доступ прямо во время звонка? – с притворной тревогой спросила Мия, чтобы хоть немного оттянуть неизбежное. – Что они там увидят?

– Что ты, как всегда, заранее обо всём позаботилась, – Айра достал из кармана микроскопический пластиковый пакетик и бросил его на кушетку возле унитаза. – Раздевайся.