Гарторикс. Перенос

Мастер Сейтсе назначил выезд, когда красное солнце начало вставать и заходить раньше, чем белое, и по утрам стало ощутимо прохладнее. Эштон уже знал, что так будет еще дней шесть – пока белое солнце не начнет подниматься всё выше над линией горизонта, чтобы в конце концов обогнать красное. Эти циклы не были регулярными, но Сорок первому удавалось их предугадывать, ориентируясь на смену теплых и холодных промежутков времени.

В небе Гарторикса оба солнца постоянно менялись местами, но в холодные промежутки красное оказывалось в зените чаще, заливая Ангар лучами цвета крови, капнувшей в молоко. В отличие от остальных драков, Сорок первый считал время не по выездам, а по смене погоды и положению солнц на небе – так, как считали свободные горожане. Разница между «летом» и «зимой» была небольшая, но все-таки ощутимая.

Почувствовав, что привычное тепло вот-вот сменится долгой прохладой, Эштон вдруг понял, что провел в Ангаре уже почти год.

– Ну и что? – проворчал Сорок первый, услышав об этом. – Как будто ты здесь врубаешься, много это или мало.

Кроме него, к выезду подготовили четырех драков с ранних сортировок. Восемнадцатый остался в Ангаре: против него, как объяснил Сорок первый, пока не сделали ни одной достаточно высокой ставки.

К воротам подогнали пять гиросфер с клетками на небольших железных колесах. В клетках лежали драки, отобранные для боев. Еще полтора десятка молодых, включая Эштона, пристегнули к клеткам по трое, пропустив легкие цепи через ошейники преобразователей.

Мастер Сейтсе подцепил когтем дверь, выложенную сверкающими черными камнями, и влез внутрь, заставив огромную гиросферу покачнуться под своим весом. Несколько надсмотрщиков-бригенов разобрали гиросферы поменьше. Драки-привратники пошли вперед, натягивая тяжелые цепи. Шипастые створки ворот поползли в разные стороны, и процессия тронулась в путь.

Сорок первый лежал в клетке, пристегнутой к гиросфере мастера Сейтсе, и в клубах пыли, поднятых колесами клеток и ногами бегущих драков, Эштон скоро потерял его из виду.

Он с удивлением понял, что бежать было гораздо легче, чем тогда, после сортировки. То ли гиросферы двигались медленнее, то ли тело его стало выносливее и научилось подстраиваться под общий аллюр.

Гиросфера, за которой Эштон бежал вместе с Двести пятой и приземистым изумрудным драком из соседнего барака, шла предпоследней. За пыльной пеленой едва видны были полукруглые глинобитные крыши, на которых сидели и стояли одетые в пестрые лохмотья примы, провожая кавалькаду жадными взглядами.

Подальше от Ангара глинобитные лачуги сменились высокими зданиями из шлифованного светлого камня и широкими проспектами. Миновав круглую площадь, в центре которой росло несколько низких деревьев с гладкими синеватыми стволами, процессия повернула направо и нырнула в узкую боковую улицу. По обеим сторонам ее тянулись сложенные из грубого камня колонны, увенчанные огромными цветными коконами. Эштон почувствовал, как гребни на его теле вздыбились от затылка до кончика хвоста: в ноздри ударил знакомый запах – тот самый, который Сорок первый называл запахом птичьего дерьма. Это был район птеров – больших драконообразных птиц с мощными клювами и острыми переливчатыми перьями на крыльях и мускулистых хвостах. Некоторые птеры перелетали с одного кокона на другой вслед за гиросферами, щелкая клювами и заставляя драков в клетках глухо рычать и топорщить гребни.

Прибавив скорость, вереница гиросфер пронеслась по мягкому пружинящему торфу с втоптанными перьями и выскочила на широкий проспект, который упирался в круглую арку, прорубленную в невысокой холмистой гряде. Арку закрывали ворота из гладких металлических плит, пригнанных так плотно друг к другу, что поверхность створ напоминала старинное зеркало с едва заметной паутиной тончайших трещин. С обеих сторон ворот стояли бригены в голубых кольчугах – одни с длинными излучателями наперевес, другие держали наготове электрокопья и парализаторы.

Процессия остановилась. Мастер Сейтсе вышел из гиросферы, и тотчас же из-за спин бригенов ему навстречу выскользнул небольшой иссиня-черный драк с прижатыми к телу голубыми гребнями. На морде, там, где у драков Ангара D13 была татуировка с номером, красовался алый знак – перевернутый треугольник, перечеркнутый двумя косыми линиями.

Взметнув над головой хвост и приняв боевую стойку, драк приоткрыл пасть и несколько раз высунул и втянул длинный раздвоенный язык, как будто пробуя воздух. Мастер Сейтсе молча ждал. Драк обернулся к бригенам и что-то сказал; стражи опустили излучатели и расступились, открывая мастеру Сейтсе путь к воротам.

Иссиня-черный точно так же проверил надсмотрщиков, пробежался вдоль клеток, небрежно обнюхав каждого боевого драка, и вернулся к бригенам. Главный бриген кивнул мастеру Сейтсе, тот дернул хвостом, и надсмотрщики засуетились, отпирая клетки и отстегивая молодых.