Газета Завтра 319 (2 2000)

В отличие от порядком "окатоличенных" малороссов (панически боящихся всякой нечисти), русские люди (особенно на Севере) с чертями были "на короткой ноге" — баловали домовика-хозяюшку нюхательным табаком, а банника — ржаным хлебцем, вышивали маленького "личного" чертика на изнанке рубахи (чтобы чужих не подпускал). В общем, принимали Божий мир таким, каков он есть, — с чертями.

Считалось, что по-настоящему страшна лишь чужая нечисть (различали "своебесие" и "чужебесие")... “Маленький, щупленький, носик востренький, в очках, говорит быстро, складно, да ничего не поймешь, и все время улыбается...” Тьфу! Одно слово: "хвранцуз" . Ну как от такого не отбиться без "рогатых союзников"?! Святки — самая нижняя точка годового календарного круга — самое время с ними водиться...

Вот и колобродит русский человек чертям на радость, себе — на пользу 12 дней. А в ночь на тринадцатый — начертит где только можно мелом крест, помолится в Божьем храме и, несмотря на лютый крещенский мороз, с головой окунется в прорубь-иордань, смывая жирную копоть святочного баловства, заново рождаясь для явившего Себя миру в этот день Божьего Сына...

Владимир ГОЛЫШЕВ

Владимир Бушин ПРОЩАНИЕ С ЧУЧЕЛОМ

ТОВАРИЩИ, ДОБРОВОЛЬНОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ самоубийство президента Ельцина, о неизбежности которого все время говорили большевики, свершилось... Это произошло 31 декабря.

При известии о нем многие люди моего поколения невольно вспомнили другое самоубийство, имевшее место 30 апреля 1945 года в Берлине. Сходство между ними не только в том, что оба самоубийства произошли в последний день месяца в канун больших международных праздников. Оно еще и в том, что оба самоубийцы — главы великих держав; и в том, что оба самоубийцы — политические банкроты и примерно в одинаковый срок довели свои страны до полного краха; оно и в том, наконец, что оба самоубийства явились закономерным неизбежным итогом всей деятельности обоих лидеров.

Вызывают недоумение многочисленные голоса как в России, так и за рубежом, твердящие сейчас о неожиданности, непредсказуемости, спонтанности самоубийства Ельцина. Прежде всего давно пора развеять окаменевшую легенду о его непредсказуемости вообще всегда и во всем. Дело обстоит совсем не так. Конечно, нельзя было предвидеть те или иные конкретные его жесты, заявления, кадровые назначения и т. п. Но направленность, внутренняя суть, глубинный смысл его решений и поступков, наоборот, всегда были предельно ясны, во всем одни и те же, и не составляло труда их предсказать: все его помыслы и действия всегда и во всем были и останутся — против народа, в ущерб государству, к горю России. Чего стоит хотя бы такая частность его политики, как долгая и упорная борьба против Думы за то, чтобы вернуть Германии художественные ценности, доставшиеся Красной Армии как трофеи в результате невиданных по ожесточенности и кровопролитию сражений в войне, жертвой которой оказалась наша Родина. Невозможно представить в мире другого президента, который боролся бы против своего парламента за что-то подобное!

Как нетрудно всегда разгадать внутреннюю антинародную суть поступков Ельцина, так несложно было предвидеть и его политическое самоубийство. В самом деле, в Думе не хватило лишь 17 голосов для импичмента; коммунисты собрали 10 миллионов подписей за его отставку; рейтинг, как вынужден был признать даже верный его кондотьер Сванидзе, "близок к нулю"; мировая пресса пишет о ненасытной "семье-банде", ограбившей страну. Совестливому человеку хватило бы любого из этих скорбных обстоятельств для срочного самоубийства по ускоренному варианту.

Точно так же совершенно предсказуемо было и самоубийство Гитлера. Действительно, что ему оставалось делать, когда большевики уже прорвались к рейхстагу, захватили первые этажи, а Мартин Борман уже записал в дневнике: "Наша Имперская канцелярия превращается в развалины". Тем более, как поведал потом один офицер охраны, обстановка в бункере под Имперской канцелярией была ужасающей: "Я вряд ли в состоянии описать эту атмосферу. Дух угодничества, нервозности и фальши подавлял каждого не только морально, но и вызывал физическое отвращение. Ничто там не было истинным, кроме страха, страха во всех его оттенках, начиная с боязни впасть в немилость фюрера, вызвать каким-либо необдуманным высказыванием его гнев и кончая животным страхом за свою жизнь в ожидании надвигающегося конца драмы".

Так было в Берлине весной 1945 года. То же самое мы видели сейчас и в Москве. Несмотря на все преграды, на всю отчаянность сопротивления, большевики уже прорвались в Думу, захватили там большинство кабинетов, а Шабдурасулов, в животном страхе за свою жизнь, в ожидании надвигающегося конца драмы вопит: "Леди и джентльмены! Произошла мировая революция!! Спасайся кто как может!!!"