Газета Завтра 463 (41 2002)

Но теперь Швыдкой — министр, фамилия из местечковой становится звучной, как победные фанфары; и даже широкая напомаженная плешь блестит многозначительно. Может, Швыдкой нашумел в литературе? — убей Бог, никто не вспомнит. Да и зачем, если это совершенно неважно. Он — чиновник советской складки, у него есть портфель, он высоко поднялся в табели о рангах, и пока Швыдкой занимает место столоначальника, он любим многими, многим нужен, многие заискивают перед ним. Он, как крохотное солнце на небосводе, обладает теплом и светом, от него перепадает сьестное; Швыдкой, человек-портфель, и благополучное место, которое вдруг случилось ему по "герметичности" власти на зависть многим из столичного междусобойчика (почему ему, а не мне?), изменило его от макушки до пят. Будет ли когда, что сам Швыдкой украсит своим присутствием очнувшуюся от скорби отечественную культуру, в том числе российскую словесность? — это вилами на воде писано;он принакрылся "черным квадратом" Малевича, заслонился от народа — и сам себе Бог..Он сыт своим местом, он обогрет при Дворе, может, он тайно сочиняет" Путиниану", взяв пример со своего друга Шатрова…Когда-то "эта неблагодарная страна" кое-что бесплатно втолкала в его сметливую головенку, а вот про душу бывшего партийца забыла;там, вместо Бога и любви к ближнему, лишь" большой секс", без которого России просто край, и крохотные дворцовые страсти…У Швыдкого ловко развязался язык, он вдруг сразу стал везде поспевать, оказался всем нужен и стал сответствовать своей южно-русской фамилии:быстрый, прыткий, проворный…Именно проворные нынче у власти, кто успел, не опоздал, прихватил, проник в касту "герметиков"-союз посвященных, кто умеет пустить пыль в глаза, запудрить мозги, навесить доверчивым макарон на уши.Швыдкой боится, что станет в стране слишком много умненьких соперников ему , таких же прытких и проворных, и потому ратует за платное образование.Пока-то гром грянет, пока-то мужик наш перекрестится, а поезд уже: ту-ту..!

Любопытный такой пасьянс раскладывается в русской культуре. Швыдкой—Шатров—Ленин—Горбачев—Малевич. Как ни раскладывай колоду, но все эти персоны, если что-то и значили в русской жизни, то лишь благодаря Ильичу. Швыдкой высоко ценил драматурга Шатрова, он и поныне, словно бы играет роль Ильича в одной из революционных пьес партийного сочинителя, и кепку-ленинку надо бы носить не господину Лужкову, а министру культуры. Получается удивительная внешняя слиянность образа :некий языческий бог о пяти лицах. Шатров любит Троцкого, Ленина и Горбачева, и даже в свое время создал общество по защите первого президента. От народного гнева генсека уберегли, но не защитили от пинка Ельцина. Помнится, в те дни повальной перековки России, когда более хитрые и зубастые уже успели ухватить от пирога, один умелец, скопивший денег "на сухом законе", предложил поставить "лучшему немцу" памятник из чистого золота, и даже внес в фонд несколько килограммов желтого металла.

Бессловесный драгмет куда-то пропал, может, закопали его в фундамент Петру, сгинул автор бессмертной идеи, ушел в тень, и Шатров, считавший искренне, что Горбачев — это Ленин сегодня, и ему, для полноты сходства с вождем мирового пролетариата не достает лишь кепки-восьмиклинки, которую перехватил Лужков, рыжеватой бородки клинышком и французского прононса. У русских такое блеяние обычно возникает, когда хорошенько треснут по переносице иль заболеешь гайморитом. Все примеряют кепку, не задумываясь о голове... А при чем тут Малевич? — спросите вы. А при том, что с легкой руки Горбачева наш Казимир со своим черным пятном на холстине был обьявлен гением всех времен и народов, великим русским художником, что нынче и подтвердил министр культуры, изъяв из полупустой народной кассы миллион "баксов", чтобы этим жестом подкрепить свое нижайшее почтение давнему своему предшественнику.Мертвым взятки не дают, но от шелеста "зеленой капусты"на мировых полях возникает перекрестное опыление рекламной славою…

И думаете, случайно перетряхают пыльное тряпье из сундуков, извлекают забытые мифы, протаскивают не через двери, так в окна русского дома всякие чучалки, которые, казалось бы, давно выгорели на костре все сожигающего времени? Да нет, идет постоянное разрушение национального сознания, его дробление, чтобы зачурованный человек, окончательно сбитый с толку, вовсе окосел иль приобрел фасеточное зрение, блуждая в трех соснах и снова набивая шишки на растерянный лоб.