Газета Завтра 850 (9 2010)

     Спрашивается, почему же РПЦ в лице своего высшего руководства согласилась на эту профанацию? Ведь без ее согласия столь интенсивное движение назад было бы невозможно! И вот, вместо того, чтобы задуматься над этой, прямо скажем, страшной для нас реальностью, православная общественность и православная журналистика не находят ничего лучшего, кроме как обсуждать в блогах и на разных форумах достоинства и недостатки учебника Кураева! Да какой учебник, если принципиальные позиции сданы, и весь 15-летний опыт, накопленный в регионах, спускается в песок! Имеем ли мы моральное право бить в литавры по поводу "усиления влияния Церкви в обществе" и "массовой миссии", если важнейшие позиции в системе светского образования по факту как раз сданы, какие бы правильные и красивые слова при этом ни произносились?

     Возьмем другой момент, из той же оперы: социальную работу монастырей. Когда наш Предстоятель говорит, что монахи должны не только молиться, но и вести активную социальную работу, просто прослезиться хочется. Как это верно! И понятно, что одно из главных направлений такой работы — это работа с детьми. Но что происходит в последнее время с детскими церковными, в том числе и монастырскими, приютами? Всем известна нашумевшая история с боголюбовским приютом. Шесть комиссий, включая группу из Следственного комитета прокуратуры, неопровержимо доказали: все то, что изложено в письме сбежавшей Вали Перовой, — вымысел, никаких ужасных фактов насилия над детьми в монастырском приюте не выявлено. Каков же итог? Приют по факту закрывается, и делается это руками самой РПЦ! Ибо чисто юридические проблемы, которые имелись в отношениях с госорганами, удавалось решить вполне успешно и безболезненно, но именно от имени Патриархии были в итоге выставлены требования, которые сделали само существование приюта в пределах монастыря невозможным!

     Почему сегодня, когда обвинения не подтвердились, церковный официоз занимает столь странную позицию, не защищает своих? Ведь для этого есть все возможности! Истина заключается в том, что вся интрига исходит изнутри самой РПЦ, от нескольких ее клириков пресловутого "среднего звена". Теперь приют "по-тихому" разоряют — и это после того, как гонители монастыря потерпели столь сокрушительное поражение в информационном пространстве! Более того: ничего не известно и о том, чтобы, так сказать, "на высшем уровне" хоть как-то пожурили тех абсолютно бессовестных лжецов и интриганов, которые все это время злобно клеветали на святую обитель, изрыгая хулу, граничащую с подзаборным сленгом.

     Таким образом, самая мощная, самая позитивная монастырская инициатива в области социального служения, включающая и военно-патриотическое воспитание, и очень неплохое образование, и многое другое, по факту придушена, и в решающей степени — отнюдь не внешними "врагами".

     Таким образом, постоянные заклинания по поводу усиления внешних, социальных позиций Церкви сопровождаются реальным ослаблением этих позиций, блокированием позитивных инициатив в области социального служения и духовного просвещения, идущих снизу! При этом позиция высшей иерархии выглядит, говоря откровенно, как-то странно…

     Или, скажем, новый приходской устав. Я сейчас не буду критиковать или хвалить его, хотя священники, с которыми удалось эту тему обсудить, просто в шоке. Сама возможность какой-либо действенной инициативы снизу, говорят они, этим уставом блокирована. А ведь не секрет, что все так называемое "церковное возрождение" последнего двадцатилетия во многом — плоды трудов энтузиастов, безвестных и бескорыстных тружеников, которые не ездят на лимузинах, не ходят на фуршеты и приемы и не строят себе дворцов. Вопрос в другом. Ведь речь идет о том, что касается всех нас, нашей повседневной жизни в Церкви. Между тем принимался документ сугубо кулуарно, без какого-либо намека на общецерковное, соборное обсуждение. Не понимая того, что сочиняют просто злую пародию на самих себя, некоторые придворные борзописцы окрестили такой стиль "управляемой соборностью"!

      "ЗАВТРА". Насколько нам известно, в сфере церковной издательской деятельности возник новый строгий регламент. Каковы последствия?