Где ты встречаешь рассветы?

– Одноклассник?

– Именно! Должен вам сказать, милая Василиса, что в юности я был довольно горячим парнем, заводился с пол-оборота, и мои близкие, а в особенности друзья, умели использовать эту мою слабость в своих интересах…

Он опять сделал паузу, но договорить я ему не дала.

– Вы на спор решили поступить в медицинский?

Доктор всплеснул руками и на этот раз, кажется, довольно искренне.

– Что за женщина! Вы попали прямо в десяточку, Василиса. Вот именно – на спор! С Кешкой Осколковым! Который заявил, что я, видите ли, только паясничать и могу, а на серьёзные дела не способен. Ну я и поступил, с первого раза, между прочим. И не куда-нибудь, а в Сеченовский, представляете?

– Представляю… Представляю, как обрадовались ваши родители…

– А вот тут вы не угадали, – он улыбнулся. – Родители как раз видели меня звездой экрана, и вдруг я так их подвёл!

– Но вы ведь могли бросить медицинский и поступить в театральный? На следующий год, например…

– Мог. Но понимаете, какая штука, – доктор задумчиво улыбнулся, – мне так понравилось учиться в моём университете, что ни через год, ни даже через два о другом призвании я и не мечтал… Вот такая петрушка!

– Значит, вашему однокласснику можно сказать спасибо за удачный пинок?

– Говорю! Каждый раз, как мы с ним созваниваемся. Кстати, Кешка-то у нас как раз артистом стал.

– Да вы что!

– Чистая правда! В Москве теперь трудится, из сериала в сериал бегает. Ну и театр, конечно…

– Вся наша жизнь – театр, – вздохнула я. – Симеон Маркович, Александр Сергеевич говорил вам о нашей проблеме?

– В общих чертах.

– Нам нужно найти человека, который связывался вчера по одному из ваших внутренних номеров с Антоном Черняевым, скульптором.

– А как зовут этого вашего человека?

– Увы, мы не знаем.

– Не знаете… – повторил Знаменский задумчиво. – У нас большой коллектив, вы понимаете, Василиса?

– Понимаю…

– Медсёстры, нянечки, врачи, и это я ещё не говорю о пациентах…

– А номер телефона…

– Номер, названный Александром Сергеевичем, установлен на третьем этаже, где у нас находится неврологическое отделение. И доступ к аппарату имеется у всех, кто там лечится, а также у любого сотрудника нашей больницы. У любого, Василиса.

– Неужели нельзя найти никакой зацепки?

– Я этого не говорил. Телефон стоит рядом с дежурным по неврологии, вчера дежурила Антонина Говоркова, а она у нас девушка ответственная и внимательная…

– А сегодня она не работает?

– Нет, конечно. Мы бережём своих сотрудников. Её смена будет завтра, так что вам лучше завтра подойти. Можно прямо с утра. – В ответ на разочарование, появившееся на моём лице, доктор с сожалением развёл руками. – При всём моём желании я сам ничем не смогу помочь. Вот разве что только прогуляться с вами в ту сторону, авось за что-нибудь глаз да зацепится. Хотите?

– Очень хочу! – я с радостью и благодарностью вскочила.

– Одна только просьба, – в голосе доктора прозвучал металл, – не отходить от меня ни на шаг. Клиника у нас не совсем обычная, люди тут тоже… разные встречаются.

– Это я уже поняла, Симеон Маркович. Ваш охранник Григорий мне всё популярно объяснил, пока к вам вёл.

– Лишнее напоминание в таком деле не помешает. Идёмте.

Главный врач необычной клиники первым, вопреки всем законам вежливости, вышел за дверь и, оглядевшись по сторонам, поманил меня за собой. Улыбнувшись, я последовала за ним, стараясь, как и обещала, держаться как можно ближе к сопровождающему. Обстановка вокруг пугала меня, хотя внешне я не подавала виду.

Конечно, больница отличалась от привычных мне медицинских учреждений. И первое, что сразу же бросалось в глаза, – массивные решётки на окнах, придающие всему облику зловещий окрас. Людей в длинных коридорах встречалось не много, и все они – врачи, медсёстры или санитары, самих больных я не увидела ни одного. Наверное, у них тут так просто не погуляешь…

Несколько раз нам приходилось останавливаться. Главный врач – нужный человек в этом заведении, а посему вопросов к нему возникало множество. Некоторые он решал с ходу, а с некоторыми задерживался на какое-то время, и мне приходилось стоять рядом, отвечая вежливой улыбкой на внимание в мою сторону. Это внимание не всегда было дружелюбным. Например, один из врачей, худощавый нервный мужичок с тонким шрамом на лбу, которого я бы скорее приняла за пациента этой клиники, не будь он в белом халате, проводил меня таким тяжёлым взглядом, что долго ещё эту тяжесть я ощущала на своей спине, даже когда мы с главврачом свернули за угол.