Где ваш дом, дети?..

Про жадность его я уже говорил. Она вроде бы уменьшилась, его страсть к накопительству игрушек, вырезанных машинок. Но она еще есть, она тревожит нас. Мы с Галкой много говорим о Санькиных минусах. Надеемся, что наше быстрое реагирование их исправит. Но хватит ли на весь век сил на быстрое реагирование? Уже сейчас бывают минуты, когда доминирует чувство, которое я называю усталостью от детей. Их вечные крики, их слезы, их «зоологический» эгоизм, их немотивированные капризы утомляют, вызывают раздражение. Хочется не слышать их, от них отгородиться. Вот тогда понимаешь: право на одиночество — одно из святейших прав человека. И отцов-беглецов если не оправдываешь, то и не презираешь безоговорочно.

Поскулишь-поскулишь так про себя, а потом думаешь: ну не бросать же в самом деле семью из-за элементарной усталости! С ними же все равно лучше, с поросятами визгливыми, чем без них… И живешь себе дальше, стараешься…

Санька дуреет, честное слово, дуреет, когда к нему в гости приходит сосед Стасик. Он этого Стасика любит, много про него говорит. Визит Стасика делает Саньку невменяемым и неуправляемым. Он не слышит того, что говорим мы с Галкой, он слышит только Стасика. Они визжат, они табунком носятся по квартире, они прыгают, скачут, ползают, бесятся, колобродят. Когда приходит время расставаться, начинаются взаимные слезы и просьбы:

— Ну еще немного!.. Ну еще пять минут!..

Нам с Галкой не очень-то нравится, как влияет Стасик на Саньку, но мы стараемся не разочаровывать Саньку в друге…

Чтобы не было рецидивов командирства, я ни в чем не помогаю Саньке, отвечаю отказом на просьбы сделать какую-то поделку для него.

— Сам!.. — говорю ему, и весь разговор.

Это, видимо, перегиб. Но Саньке на пользу. Он начинает стараться что-то соображать, что-то делать, не оглядываясь на нас.

Алеша взял карточки с изображениями самолетов, стал перебирать, ворковать что-то на голубином языке. Саша подошел. Посмотрел. Насупился.

— И я хочу самолеты!.. — пробормотал.

— Алешенька, дай Саше самолетики! — стали мы с Галкой уговаривать.

— Не-а!.. — сказал Алеша.

Он тоже насупился и стал похож на Саньку. И сколько мы ни уговаривали, не соглашался поделиться. Тогда я взял несколько карточек и протянул Саньке. Тот вытер слезы, улыбнулся, начал перебирать карточки. Алеша, глядя на Саньку, надулся еще больше. Он схватил пригоршню карточек и в сердцах швырнул на пол. Увидел, что мы с Галкой недовольны его поступком, и заревел басом. Ревел и поглядывал на нас. Но мы сочувствия не выразили. Наоборот, отчитали меньшого за жадность. И тогда он затих. И каждый из братьев занялся разглядыванием доставшихся ему карточек…

Странно у нас получается: Саньку отучаем от жадности — Алеша впадает в жадность. А бросимся Алешу отучать — у Саньки снова начнется…

С другой стороны, Алеша вроде бы альтруистические наклонности проявляет. Если ему перепадает что-нибудь вкусненькое, конфета, пряник и так далее, он обязательно выпрашивает еще «экземпляр» для Саньки. Будет стоять и канючить, пока не получит братнину долю. А как только получит, сразу катится колобочком к Саньке и отдает. Оба грызут, и оба довольны. И мы с Галкой довольны…

Леше лучше. Ему есть с кем поделиться. У Саньки в его возрасте не было возможностей тренировать свой альтруизм…

В эти дни Санька перестал придумывать свои бесчисленные игры. Потому что увлекся мультиками. Ждет их. Сидит, завороженный, когда они идут. Хохочет, сердится, переживает.

Сегодня попросил умоляющим тоном:

— Включите мультики, пожалуйста!..

Галка развернула программку.

— Сегодня их нет, Сашенька!..

Санька посмотрел на нее с досадой:

— Мама, посмотри получше в программку! Неужели на другой страничке нет запасных мультиков?..

В самые «мультяшные» — в выходные — дни я встаю первый, делаю зарядку, потом сижу на кухне, читаю. Когда слышу, что Алеша в комнате начинает поборматывать, возвращаюсь. Санька тоже к тому времени просыпается. Лежат на диване широком два братца рядышком — только носы торчат из-под одеяла. И мама тут же сбоку, Галенька…

Это у нас как ритуал по выходным. Как только ребята просыпаются, Галка берет их к себе. А я, когда вижу, как уютно они рядком встречают утро на диване, особенно остро чувствую, что семья — это лучшее в жизни…

Ныряю на диван к ним, и мы еще долго валяемся болтаем, хохочем, барахтаемся. Насыщаемся друг другом, и чувствую, что такое насыщение благотворно действует на душу…

Продолжая приучать к самостоятельности, попросил Саньку следить за младшим братом, за его поведением и решил, что это очень педагогично.

— Учи его, как себя вести. Запрещай шалить. Показывай пример!..

Но Санька быстро сбил с меня педагогическое самомнение. Он превратился в… надзирателя. Стоит Алеше за что-нибудь взяться, тут же звенит Санькин предостерегающий крик:

— Нельзя!..

Вот где нашла выход, питательную почву пресловутая Санькина жадность. От игрушек, от книжек Санька отталкивает Алешу под предлогом «нельзя». Все, что получше, Санька стремится прибрать сам под предлогом этого «нельзя».