Где ваш дом, дети?..

Почувствовал, что едва не выпустил джинна из бутылки, и сейчас поспешно заворачиваю гайки. Пытаюсь внушить, что за Алешей надо следить ласково, по-братски, делать все так, чтобы ему было хорошо. Пытаюсь придавить ростки «церберства», неосторожно посеянные в Саньку…

Особенно много терпения надо с Алешей, когда будишь его после дневного сна. К этому ритуалу Саньку мы вообще не подпускаем. Алеша днем довольным не просыпается. Почти всегда его пробуждение знаменуется плачем. Кислый-прекислый, губы надуты, глядит недовольно, никого, кроме мамы, не признает. Старательно выплачется, а потом еще долго хнычет, и никак его не переломить к хорошему настроению. В учебнике биохимии говорится, что это серотонин выделяется в подкорковых субстанциях. Но нам-то не легче от такого объяснения. Мы, ожидая Лешино пробуждение, заранее настраиваемся на долгую борьбу за его улыбку…

Как все быстро на бумаге!.. Несколько листочков перевернуть — и вот уже Саньке исполнилось пять лет, Алеше в ближайшие дни будет год и девять месяцев. Но начал я вести записи, деля их по Санькиным годам, как по главам. И продолжать, видимо, придется так. Буду отмечать Санькины годы, а рассказывать и про Саньку, и про Алешу.

Многое, конечно, от меня ускользает, я сейчас по целым дням на работе. В шесть утра ухожу, в шесть вечера возвращаюсь. Порой, под настроение, проклинаю современный убыстренный темп жизни, когда все на бегу. И любишь на бегу, и думаешь на бегу, и детей воспитываешь. Порой, опять же под настроение, кажется, что не так уж и плохо, что все мы торопимся. Торопясь, больше успеваем. Втискиваем в одну свою жизнь две, три, четыре жизни и успеваем прожить их все четыре. Но, правда, все четыре впопыхах…

От пяти до шести

Санька и Алеша обнаружили, что книги — отличный строительный материал. В коридоре у нас книжный стеллаж. В одно прекрасное утро мы находим стеллаж пустым, а возле него за книжными Гималаями — довольные лица наших сыновей. Огорчаемся — доставать книги трудно, а у ребят к ним никакого почтения. Раз поняв, что книги могут быть игрушками, мальчишки снова и снова прорываются к стеллажу, несмотря на наши запреты. То они делают из книг «шоссе», плотно устилая ими коридор, то выстраивают «вавилонскую башню», которую затем с наслаждением рушат. А бывает, на них нападает эпидемия листания. Сидят рядком на полу, снимают с нижней полки томик за томиком, перелистывают с умным видом и откладывают. Алеша выдрал было пару страниц, но я после этого прочитал ему грозную нотацию, погрозив пальцем, «покушения» с его стороны прекратились. Мы с Галкой боимся за книги, но, с другой стороны, боимся излишними запретами отвратить ребят от книг. На книги, на мощный нравственный заряд, заложенный в них, наша большая родительская надежда.

Наблюдаю с удивлением и нежностью за женой. Как изменяются интонации ее голоса и взгляд, когда она смотрит на младшего сына. Как она огорчается и сердится, когда старший совершает оплошность. Как выхаживает ребят, когда простужены. Как она умеет не уставать, не раздражаться — о это немыслимое женское умение!..

Конечно, она, и только она, несет основную тяжесть по воспитанию детей. Я стараюсь ей помогать, хочу ей помогать, но я не могу все время быть с ней: отвлекает работа, отвлекают друзья-приятели. Да и не способен я на такое постоянное напряжение, на какое способна она. Мне надо обязательно время от времени отключаться от семьи, встряхиваться. Хотя бы сбегать в книжный магазин — вот и встряхнулся…

А Галка обходится без этого. Она, как паровоз, мощно тянет и тянет вперед наш семейный состав (да простится мне такое сравнение — Андрей Платонов научил меня восторженно относиться к паровозам…). Мать в ней высвечивается все глубже и глубже. Словно туман разгоняется солнцем — и открывается безграничный сад, полный удивительных плодов…

Не однажды говорил Саньке, что, когда он вырастет, он станет папой, и ему вроде бы это нравилось. А сегодня вдруг сказал:

— Не хочу быть папой! Хочу быть дяденькой с машиной!

— Почему же ты так хочешь? — спросил я.

— Потому что папа все хорошее отдает детям. А я хочу все для себя!..

Прежде всего меня поразил не Сашкин эгоизм, а его самостоятельность мышления. «Надо же, думает, обобщает, выводы делает!» — умилился я мысленно. А вслух сказал:

— Если рассуждать по-твоему, мы с мамой тоже должны все делать для себя. Раз ты не хочешь быть папой, значит, и я тоже не хочу. И не буду больше о вас заботиться, играть с вами. Будем жить каждый для себя. Договорились?..

Санька помолчал, насупившись. Потом вскинул голову, вздохнул.

— Буду я папой, успокойся! Только и ты будь, пожалуйста, папой! Ладно?..