GEDENKBUCH. Книга памяти немцев-трудармейцев

…Зима со всеми ее страданиями и радостями постепенно иссякала. Мы сумели спасти баржу от весеннего ледохода, плот тоже был готов и дожидался на берегу половодья, скрепленный крепким стальным тросом. Теплые мартовские вечера мы, молодые парни, проводили на улице, на свежем воздухе, который уже нес в себе благотворный весенний аромат.

Мы по домашней привычке стояли у угла нашего дома, говорили о том и сем, пока наш тенор с подходящим именем Генрих Зенгер (Певец) не запел: «Drunten im Tale, wo der Ostwind wehte» («Внизу в долине, где ветер с востока»). И тут уже вступили мы один за другим. Казалось, песня раздавалась не только над маленькой деревенькой, но густой весенний воздух нес чудесную могучую мелодию далеко за горы и долины, к нашей родной Волге. Едва была спета эта песенка, как началась другая: «Ach, Heimat, wie bist du so всИцп» («О Родина, как ты прекрасна»). После нее прозвучала «БсИцп 1st die Jugend» («Прекрасна юность») - неизменная песня во всех поволжских немецких селах.

Тем временем и некоторые деревенские жители, более молодые, собрались и слушали наше пение. Затем настала пора идти в комнату -завтра нужно было работать. «Спойте же еще что-нибудь», - попросил кто-то из публики. И под конец мы затянули «Mbde kehrt ein Wandersmann zurbck» („Усталым возвращается путник»). Еще и сегодня, когда я пишу эти строки, у меня теплеет на сердце, так хорошо мы пели эту песенку.

Весна 1945 г. была очень мягкой, первомайский праздник можно было отметить на свежем воздухе. Вечером мы собрались на высоком берегу у крошечной церквушки. Под звуки балалайки, на которой играл наш мастер на все руки Яков Беккер из Денгофа, танцевали и пели, пока не опустилась ночь. Молодость ведь всегда была прекрасна…

На противоположном берегу рос хороший деловой лес. Река освободилась от своего ледяного панциря, и нам поступило распоряжение валить лес на той стороне.

Победа

В то утро мы, как обычно, пошли через Сартаково к берегу. Там стояли наши лодки, мы сели в них и направились через реку к другому берегу. Погода была великолепная. Приветливое солце посылало с голубого безоблачного неба на землю свои золотистые лучи, и все вокруг сияло в праздничном блеске. В лесу царила благоговейная тишина. Мы достали из укрытия пилы и топоры и принялись за работу. Мы работали почти у самого берега, река все время находилась в поле зрения, церквушка за рекой тоже.

Мы уже согрелись за работой и собирались передохнуть, как напротив на берегу появился наш мастер. Он махал рукой и выкрикивал какие-то слова, которые мы сначала не могли разобрать. Наконец, мы поняли, что нам нужно перебираться к нему. Мы бросили инструмент в большую лодку, сели и погребли через реку. Но человек продолжал кричать, пока мы, добравшись до середины реки, ясно услышали: «Победа!» Мы поглядели друг на друга, еще усердней налегли на весла и за несколько секунд доставили лодку к пологому берегу.

«Парни, война кончилась, победа!» Бывший «кулацкий сын» бросился к нам на шею. Он бил нас по плечам и без устали кричал: «Нет, вы поняли, парни, мы победили, победа!» С нами было то же самое. Это, должно быть, была комичная сцена! Куча взрослых людей держалась за руки и с криками скакала у воды. Наконец, мы остановились, глядя друг на друга сияющими глазами: мы победили, враг разбит, победа за нами! Так было предвещано 22 июня 1941 г.

Для нас этот факт означал двойную, даже тройную радость, мы ведь все надеялись, что сможем с концом войны и с нашей сообща выкованной победой обрести и свое освобождение. Мы надеялись, что вся несправедливость, допущенная во время войны, теперь будет исправлена, что партия и правительство, наконец, осознают нашу невиновность и мы снова станем теми, кем были, когда началась война, - равноправными советскими гражданами.

Наш мастер сообщил, что по всей стране День Победы объявлен выходным. «Празднуйте, как только сможете», - добавил он и повернул к береговому откосу, чтобы пойти в деревеньку. Мы направились в наше жилище и от переполнявшей нас радости не знали, за что взяться. Постепенно наше бурное возбуждение улеглось, в комнате стало тихо, каждый задумался о своем. Но мы наверняка думали и об одном и том же: скоро придет конец всем злодеяниям, совершенным в отношении нас в военные годы, справедливость восторжествует.

С тех пор 9 мая стало праздником, который будет праздноваться, как бы сказали на Волге, пока стоит мир, ведь такой победы человечество во всей своей долгой истории еще не знало…

Тем временем водная гладь Вишеры поднялась, и мы смогли отправить по половодью спасенный плот и спасенную баржу. Когда они были отбуксированы, нам велели собрать наши пожитки и идти в лагерь. Настало время сева. Оно осталось в моей памяти потому, что у нас произошло нечто уникальное: начальник лагеря Кузнецов уговорил одного председателя колхоза предоставить в наше распоряжение участок, чтобы мы могли посадить картошку, каждый для себя. Осенью нам разрешили разместить урожай в погребе. Семенной картофель дал нам колхоз с условием, что мы отработаем его в хозяйстве.