Генерал Империи (СИ)

11 ноября 1916 года к Кронштадту подошел Гранд-Флит, в то время как Балтийский флот Российской империи отошел в Гельсингфорс. Адмирал Эссен узнал о выходе Гранд-Флита со своей базы через три часа и начал лихорадочно собирать силы в один кулак. К счастью, англичане не делали из выхода своего флота секрета, наоборот, превратили это действо в публичный акт. Дескать, идем помогать законному правительству союзников против бунтовщиков. Что и спасло Балтийский флот, так как кораблей было мало, они, в основном уступали своим британским аналогам. И размазанные тонким слоем по всей Балтике не представляли какой-либо даже самой ничтожной угрозы. А так, собранные в кулак, заставляли осторожничать. Все-таки безнаказанно перебить теперь их не представлялось возможным. Да и как такового объявления войны не было. Просто большой флот Великобритании вышел со своей базы в Скапа-Флоу и направился к Датским проливам, а правительство Туманного Альбиона сопровождало это все какими-то странными, провокационными заявлениями.

Когда дредноуты Его Величества миновали проливы, весь Балтийский флот Российской империи уже отошел к Рижскому заливу. И замер в ожидании. А потом, поняв, что англичане идут к столице, балтийцы отошли в Гельсингфорс. Там, на оборонительных позициях, прикрытые минными заграждениями и береговыми батареями, были определенные шансы отразить нападение Гранд-Флита. Или хотя бы продать свою жизнь подороже, в открытом же бою силы были настолько неравными, что даже и пытаться не имело смысла. С большим успехом можно было просто застрелиться, не мучая ни себя, ни других.

Кронштадт же к утру 12 ноября оказался зажат между восставшим Петроградом и английской эскадрой. Зачем пришла эскадра было непонятно ровно до 9:21, когда 4-я боевая эскадра начала обстрел сначала форта «Серая лошадь», добившись его подавления в кратчайшие сроки. Все-таки «Серая лошадь» представляла собой форт открыто расположенных за брустверами орудий среднего калибра. А потом английские корабли вступили в бой с фортом «Красная горка», куда более крепкой и мощным, на вооружение которого даже имелись двенадцатидюймовые орудийные установки.

В 10:51 к 4-й эскадре Гранд-Флита подключилась 2-я и в 11:49 «Красная горка» замолчал, получив в общей сложности свыше шестисот 305-мм и 343-мм снарядов. Не говоря уже про калибры поменьше. В результате категорических разрушений гарнизон «Красной горки» был вынужден оставить форт, понеся чрезвычайные потери. Высвободившиеся же силы Гранд-Флита сосредоточились на форте Ино, методично расчищая себе подходы к Кронштадту…

— Господа, — тихо и мрачно произнес Эссен на собрании старших офицеров Балтийского флота, — это война с Великобританией, пусть и не объявленная. Я хочу, чтобы каждый из вас отчетливо это понял. Сейчас цель англичан – Кронштадт. Как только они с ним закончат – придут за нами. На их стороне тотальное численное и качественное преимущество. Нам нечем отвечать на залпы их 13,5-дюймовых и 15-дюймовых орудий.

Тишина.

Все капитаны и адмиралы угрюмо смотрели куда-то вперед, погруженные в собственные мысли. Славная война, победа в морском сражении над германской эскадрой, два блистательных десанта… все это перечеркивалось бывшими союзниками.

— Что они хотят? — наконец спросил кто-то из капитанов.

— Официально король Георг V признал правительство красной коалиции законным правительством России, на которое распространяются союзные обязательства. Нас же записали в изменники и повстанцы.

— Но ведь это бред! — воскликнул кто-то.

— Юридически они вполне правы, — пожал плечами Эссен. — После смерти его императорского величества у нас не было легитимного правительства. И наши союзники в праве признавать таковым кого пожелают.

— Но…

— Начало бомбардировки фортов очень явно продемонстрировало их намерения.

— А где Меншиков?

— В Москве.

— Да какая разница, где он? Финский залив – не Дунай. А дредноуты – не речные мониторы. На шлюпках не возьмешь на абордаж. Даже если он войдет в Петроград и очистит его от восставших, те убегут под защиту англичан. И сделать мы с ними ничего не сможем. У нас для этого просто нет сил.

— И что, он никак не отреагировал? — поинтересовался Колчак. — Вы сообщили ему о действиях англичан?

— Сообщил. Он ответил совершенно непонятной телеграммой. Всего три слова, совершенно лишенные смысла.

— И что он вам ответил?

— Капудан. Фидониси. Ночь. Коротко, многозначительно и совершенно бессмысленно, — покачал головой Эссен и замер, уставившись на Колчака, который начал нервно смеяться, постепенно распаляясь. До слез. Наконец, когда тот закончил, Николай Оттович с сочувствием в голосе поинтересовался: – Вы, голубчик мой, давно спали? Отдыхать вам нужно, отдыхать.

— Николай Оттович, — с улыбкой произнес Колчак, — он безумен… он поистине безумен, но его план мне по душе.

— Какой план? О чем вы? Говорите яснее.

— Что вы помните о сражении при Фидониси?