Гении разведки

Надеяться, будто мерзавца, сбежавшего в США, когда-нибудь экстрадируют в Россию, засадят за решетку, наивно. И что же с ним будет? Разведка — не тот вид человеческой деятельности, где ценится торопливость.

И вскоре пришла весть о смерти разжалованного экс-полковника Потеева. Об этом как бы невзначай проговорились сами американцы. Дезинформация? Вброс, чтобы нас успокоить, спасти мерзавца? Иногда разведки применяют подобный прием: объявляют о смерти сбежавшего предателя, сменившего фамилию, а порой и лицо.

Ему было около 65 лет. «Умер своей смертью. И кому он сейчас нужен», — подтвердил один из знающих профессионалов. Другой был менее категоричен: «Возможно, спрятали его американцы куда поглубже. Фото с похорон никто не видел. Одни статьи в газетах и в Интернете».

Несмотря на всю аморальность предателя, вряд ли ему жилось в США вольготно. Витал страх. Да и чувство, что российские спецслужбы могут узнать о его новом постоянном месте жительства, уверенности не прибавляло.

Жил же в то время в США другой предатель Третьяков. Неожиданно автор книги о собственных предательских деяниях скончался в 53 года: подавился куском мяса.

Еще один случай: перебежчик Торопов, выдававший своих в Канаде, вдруг скончался в своей ванне: то ли удар током, то ли еще что-то…

Но есть и другие примеры. По-прежнему водит экскурсии «по шпионским местам Вашингтона» разжалованный и приговоренный к 15 годам тюрьмы экс-генерал Калугин. Мирно почил сбежавший в Англию архивариус ПГУ Митрохин, закопанные в подмосковном огороде архивы которого были вывезены, как предполагается, не без помощи смельчаков с Туманного Альбиона.

Остались предатели, живет и ненависть к ним. В США, в Англии их охраняют, берегут, меняют внешность и фамилии. Сколько зла они принесли и не только людям, которых предали. Черная метка и на их родственниках, окружающих, сослуживцах, наказанных за отсутствие бдительности.

Мучают ли предателей угрызения совести? Вряд ли. Как может мучить то, чего нет. Но вот страх наверняка не уходит. Он с ними навечно.

Художник служил на Лубянке Павел Громушкин

О работе во внешней разведке полковник Павел Георгиевич Громушкин говорил не слишком охотно. Профессиональный художник, он предпочитал демонстрировать свои действительно необычные картины. Но о нескольких эпизодах, связанных с Великой Отечественной войной, да и не только с ней, все же поведал.

Мы виделись довольно часто и на протяжении долгих лет. Эта главка соткана из наших отдельных разговоров.

Павел Георгиевич Громушкин пришел на Лубянку в 1938-м, а распрощался с Комитетом госбезопасности в уже очень зрелом возрасте. Скончался в 2008-м, на 95-м году жизни. Это он еще в военные годы готовил документы для наших разведчиков, работавших в немецком тылу. Но мало кто знает, что Павел Георгиевич в начале Великой Отечественной войны под крышей дипломата трудился в Болгарии — тогда союзнице гитлеровской Германии.

А еще братушки…

— Павел Георгиевич, как вы попали накануне Великой Отечественной в Болгарию? Страну, которую мы всегда считали нам, россиянам, дружественной.

— Понимаете, многие по-прежнему в плену нами же созданных мифов. В Болгарии у нас братушки, с Францией — всегда особые отношения и, уж конечно, черная Африка боготворит Советский Союз, а теперь и Россию. С мифами, легендами, а тем более такими приятными тяжело расставаться. Но я решил на склоне лет все-таки с ними распрощаться. Хватит, сколько можно себя обманывать, записывая в герои или в друзья тех, кто ими никогда не был. Я и сейчас вам всего не расскажу. А если что-то попрошу отложить на потом, то вы же отложите?

— Обещаю.

— Ладно, давайте. Только перед публикацией я все прочитаю. И повременим с тем, чему не пришло время. Так вот, к первой длительной загранкомандировке в Болгарии я готовился более года. Надо сказать, что перед отъездом меня с супругой наставлял сам начальник разведки Фитин Павел Михайлович — прекрасный человек и руководитель молодой, талантливый.

В январе 1941 года, когда в Европе вовсю шла Вторая мировая война, вместе с женой мы уже были в Софии.

— Что же такого интересного вас ждало в Болгарии?

— Интересного? Я бы сказал необычно сложного. Ни в одной стране мне потом так сложно и неуютно не было. Каждая встреча с агентурой давалась с огромным трудом. Одна из наиболее рискованных операций, в которой участвовал и я, была связана с довоенной осью Берлин — Рим. А потом через год в 1936-м Германия подписала пакт с Японией.

— Но при чем тут стоящая на европейском отшибе Болгария?

— Именно в Софии находился ценный источник информации, через него мы получали сведения о планах и конкретных шагах этого блока. Особенность работы заключалась в том, что источник доверял только одному человеку — Василию Ивановичу Пудину. Он завербовал японского дипломата, и тот передавал ему шифры министерства иностранных дел Японии. И в Центре, куда они передавались, в первые годы войны читали почти всю переписку между японцами, Берлином и Римом.