Гении тоже люди… Леонардо да Винчи

– Да, Никколо, -Леонардо кивнул, -вы вот начинали свою деятельность при Медичи. Затем Савонарола, свергший их, сделал Фьоренцу республикой, и вы вознеслись на политический Олимп именно при его благословении. Сейчас вы служите Борджиа. Удалось ли вам как политику и дипломату найти свой идеал правителя?

– Должен с удовлетворением отметить, что наш экскурс в историю и политику не прошел даром, маэстро Леонардо, и вы начали задавать мне серьезные вопросы. Отвечу же вам, каким я вижу идеальное правление. Оно заключается главным образом в том, чтобы твои подданные не могли и не желали причинить тебе вред, а это достигается тогда, когда ты лишишь их любой возможности как-нибудь тебе навредить. Если уж и бить, то так, чтобы не страшиться мести. Или осыплешь их такими милостями, что с их стороны будет неразумием желать перемены участи…

– Но люди, я полагаю, не должны бояться власти, это власть должна бояться народа. Не самого ли Чезаре Борджиа и его методы «идеального правления» вы сейчас описали, Никколо?

– Возможно, – уклончиво ответил Макиавелли, – и я не нахожу, в чём можно было бы его упрекнуть… Ибо, имея великий замысел и высокую цель, он не мог действовать иначе. Тем, кому необходимо в новом государстве обезопасить себя от врагов, приобрести друзей, побеждать силой или хитростью, внушать страх и любовь народу, а солдатам – послушание и уважение, иметь преданное и надежное войско, устранять людей, которые могут или должны повредить; обновлять старые порядки, избавляться от ненадежного войска и создавать своё, являть суровость и милость, великодушие и щедрость и, наконец, вести дружбу с правителями и королями, так чтобы они с учтивостью оказывали услуги, либо воздерживались от нападений, – всем им не найти для себя примера более наглядного, нежели деяния герцога Валентино… Но время сейчас позднее, думаю, довольно на сегодня, Леонардо, идемте-же сейчас спать. Утро вечера мудренее…

…Леонардо, когда сам принял участие в одном из сражений – захвате Сан-Сепокло, наблюдал, как Чезаре повесил четырёх уличённых в измене офицеров. После этого он стал избегать военных акций, но он не мог не видеть, какое разрушение несут походы герцога Валентино. Летом 1502 года эта деятельность получила особый размах. Чезаре вооруженной рукой захватил всю центральную Италию, мечтая мечом проложить путь к своему объединенному королевству. Его коварство, жесткость, вероломство и хитрость в это время были беспримерны и виртуозны, и его не сломил даже недуг – «французская болезнь», или «Букет Венеры», подхваченный им в полевых условиях. Только ленивый не знал его крылатое выражение: «То, что не удалось за обедом, свершится за ужином». Речь, конечно, шла о кровавых убийствах.

Одним из наиболее ярких эпизодов этого захвата была казнь, устроенная Чезаре после жестоких надругательств, молодого герцога Фаэнцы Асторре Манфреди, сдавшегося ему на условии сохранения жизни и свободы.

Но в конце 1502 года положение Чезаре стало сильно колебаться. Казалось, Богиня Фортуна отвернулась от него и поцеловала кого-то другого. Наиболее крупные его полководцы, наемные кондотьеры, сговорились друг с другом и, решив присвоить себе все завоевания Папского сына, выступили против него со своими отрядами. Чезаре оказался в безвыходном положении, но не потерял присутствия духа. Собрав оставшиеся ему верными воинские силы, он вместе с ними направился в крепость Синигалию, захваченную заговорщиками, якобы желая, как побежденный, договориться с ними, победителями. Добившись хитростью того, что его враги расположили свои войска вне города, Чезаре со своим отрядом, который он разбил на мелкие подразделения, чтобы скрыть его истинную численность, вошел в город с видом покорного просителя, но тут же сразу сбросил маску. 3а несколько часов он арестовал и казнил всех вожаков заговора, так что к следующему утру оказался более сильным, чем когда бы то ни было. Весь этот «прекраснейший обман», как называл его восхищенный очевидец всех событий Макиавелли, протекал на глазах Леонардо да Винчи, сопровождавшего герцога.

Однажды, вернувшись в Рим и прогуливаясь, Леонардо и Макиавелли вошли в полуразрушенный амфитеатр Флавия.

– Рим и воистину «Вечный», и все дороги ведут к нему…, – произнес Никколо, на что Леонардо ответил шуткой:

– Вероятно, вас влекут к себе руины, друг мой.

– Да, – протяжно молвил Никколо, глядя на исполинские глыбы камня в стенах Колизея, – те, кто умел строить такие здания, нам не чета. Мы и представить себе не можем, что это были за люди…

– Мне кажется, Никколо, вы не правы, – мягко возразил ему Леонардо. -Есть у нынешних людей достоинства не меньшие, чем у древних…

– Что это за такие достоинства? Не христианское ли смирение вы имеете в виду?

– Да, возможно, и смирение, правда, не знаю, христианское ли…