Гении тоже люди… Леонардо да Винчи

– А знали ли вы, – повинуясь тонкому инстинкту кокетства, она откинулась на спинку своего кресла и улыбнулась, – что до сих пор ни один художник не смог изобразить мое лицо из-за моей нетерпеливости, которая не позволяет мне смиренно сохранять неподвижность позы. Зачем же ВЫ взялись за эту работу? Почему вы терпите меня, к тому же без всякого вознаграждения?

– Мона Лиза, я приложу все усилия, чтобы завершить ваш портрет. А честь выполнять столь высокое задание служит мне достаточным вознаграждением.

– Вы уходите от ответа, маэстро Леонардо. Вы ведь и раньше писали женщин. Умных и утонченных, таких как Беатриче д’Эсте и ее сестра Изабелла, или Чечилия Галлерани, которые, говорят, были образцами изящества и совершенных добродетелей. Вы встречали изысканно развращенных куртизанок, и простодушных дев, служивших моделями для ваших мадонн…

– Но, признаюсь, ни одна из них не вызывала во мне столь сильного волнения… Порой мне кажется, что вы заключаете в себе всех других…

– Значит вы нарочно затягиваете работу, поскольку наслаждаетесь каждой нашей встречей? Впрочем, мне и самой это нравится! – сказала она, загадочно улыбаясь. –В наших беседах вы раскрываете все сокровища своего опыта и мысли. С увлечением рассказываете мне о своих невзгодах, о соперниках, об унижениях, наносимых художнику правителями, которым он служил, о неблагодарности некоторых учеников, и о тайных муках вашей души в поисках истины.

– В путешествиях по дорогам моей жизни, вы, Мона Лиза, будучи великолепной слушательницей, сопровождаете меня во всех моих помыслах. Своими неожиданными взглядами на людей, на искусство и жизнь вы дарите мне новые мысли. Своим вдохновляющим присутствием, вы давно стали музыкой моей души. Вы же для меня по-прежнему остаетесь закрытой…

А в один из дней она сказала:

– Леонардо, друг мой, этим утром получила я письмо из Неаполя. Пишут, что моя мать очень плоха. Ей осталось совсем немного… Мне необходимо поехать туда. Надо успеть… позаботиться о ней, обнять ее, поднести ей воды…

– Но это невозможно, Мона Лиза! Вам нельзя путешествовать в вашем положении. – пытался отговорить ее Леонардо.

– Я должна успеть… Если что-нибудь случится, я себе этого не прощу. Никогда! -она была непоколебима в своем решении. –Друг мой, помните ли вы о вашем обещании?

Леонардо посмотрел ей в глаза. Зрачки их были увеличены, а губы подрагивали. Он, не понимая, что она имеет в виду, просто созерцал своим добрым и мудрым взглядом ее таинственность, укрытую черной полупрозрачной дымкой, словно она позаимствовала у художника придуманное им сфумато для своего покрова. Она надолго замолчала…

– Ваше молчание пугает меня, Мона Лиза, – обеспокоенно сказал Леонардо. – Расскажите же мне, какие мысли бродят в вашей прелестной голове?

– Их слишком много, и, порой, мне не хватает для них даже длинных ночей. И тогда я говорю с Богом…

– И что он вам говорит?

– Он давно потерял желание говорить со мной. – Лиза тяжело вздохнула, словно пытаясь избавиться от какого-то невидимого груза, давившего на нее.

– Тогда, возможно, вам следует обратиться к молитвам? – Ему казалось, он дал дельный совет, учитывая, какой набожной она была.

– Леонардо, дорогой мой друг, если бы молитвы помогали, то все люди на земле были бы счастливы… А вам я скажу вот что – мужчины никогда не помнят своих обещаний! И вы, к сожалению, не являетесь исключением, – теперь уже капризно молвила она и ее нижние веки глаз стремительно отяжелели от влаги. –Но простите, простите меня, я совершенно не контролирую свои эмоции. Вы обещали, что НИКОГДА не расстанетесь со мной.

– Я помню об этом, Мона Лиза, – ответил Леонардо, – и не отступлю от своих слов.

– Лучше сладкая ложь, чем горькая правда… Но теперь я спокойна. – зачем-то произнесла она тихо, а затем, чуть громче, – А скажите, если ли к вас мечта?

– Я с детства пронес мечту во взрослую свою жизнь – мечту о ПОЛЁТЕ. – Ответил ей Леонардо, радуясь тому, что она поменяла унылую тему.

– Человек может полететь в небо? Вы шутите, Леонардо?

– Нисколько, Мона Лиза. Ведь если тяжелый орел на крыльях держится в редком воздухе, если большие корабли на парусах движутся по морю, почему не может и человек, рассекая воздух крыльями, овладеть ветром и подняться на высоту победителем?

– Вот и я хочу ЛЕТАТЬ. Иногда мне кажется, что я птица, волею жестоких судеб попавшая в золотую клеть, – она вновь ушла в себя на какие-то мгновения, а потом вдруг молвила многозначительно, – Будущее всегда так неопределенно… Дайте мне вашу руку…

– Будьте очень осторожны, прошу вас, Мона Лиза. Берегите себя! – сказал он ей на прощанье.

– Не беспокойтесь обо мне, Леонардо… –лицо ее было бледным и утомленным.

…Ночью ему снилась Мона Лиза. Ее тонкая улыбка сейчас выглядела горькой. Она была возбуждена, грудь ее вздымалась, а голос, более звучный и сочный, чем обычно, говорил ему: