Геновева

Горемир. Договорились, давай учиться. Вилку держат в левой руке, а нож в правой.

Геновева. Правильно.

Горемир. Что такое нож, мама? И что такое вилка?

Геновева. Горемир, ты снова упрямишься. А я так старалась все тебе объяснить.

Горемир. То, что вы объясняете, не очень-то понятно. Здесь в лесу нет тех вещей, о которых вы говорите.

Геновева. Ты, главное, учись и запоминай. Позже они тебе понадобятся, и ты о них вспомнишь.

Горемир. Зачем мне понадобятся двадцать два пфальцграфа?

Геновева. Когда умрет твой отец, ты станешь двадцать третьим из них. Не забывай, ты родился на троне.

Горемир. Я думаю, что родился в подземелье.

Геновева. И то и другое верно. Ты еще слишком мал, чтобы понять, в чем тут разница.

Горемир. Это отец отправил нас сюда, в глухой лес?

Геновева. Да, и повелел умертвить.

Горемир. А мы должны подчиняться отцовской воле?

Геновева. Конечно. Он повелитель.

Горемир. И отец мой сильный и благородный?

Геновева. Господи, нет, с чего ты взял? Разве я говорила тебе что-то подобное? Ты еще мал и схватываешь не все. Но ты вообще ничего не понимаешь, если не видишь, как мало зависит от воли человека. Люди поступают так, как поступают, добрые не намного лучше, чем злые. Никто не действует по своей воле. Твой отец – мужчина и немец, как и ты. И он еще не самый худший среди немцев.

Горемир. Значит, я должен ему простить его позорное намерение?

Геновева. Вполне достаточно о нем забыть. У тебя всего один отец, у меня всего один муж, у Пфальца всего один граф. Это все, что ты должен усвоить о проблематике рационально постижимой относительности. (Звук охотничьего рога.) Охота. А я надеялась, что они проехали мимо. А кто этот загонщик? Глазам не верю. Горемир, уйдем с его дороги. (Оба уходят в пещеру.)

Зигфрид. Он трубит в свой рог.

Зигфрид. Никто не отвечает. Одиночество, молчание. А эта хитрая бестия, добыча, где она? Как сквозь землю провалилась. А где мои лошади, собаки, слуги, егеря, провиант? Я заблудился и погиб.

Геновева.

Зигфрид. Слава богу, вон какая-то дикая баба. Ты кто такая? Говорить умеешь?

Геновева. Стыд сковывает мои уста, сударь, я одета неподобающим образом.

Зигфрид. Да и того тряпья, которого ты стыдишься, тоже маловато. Эй, стремянный!

Стремянный.

Зигфрид. Отдай этой женщине свой плащ.

Стремянный набрасывает на Геновеву свой плащ и уходит.

Теперь можешь говорить?

Геновева. Да.

Зигфрид. Ну, говори. Я преследовал лань, прелестное такое, изящное создание. Ну, говори и скажи мне, не встречала ли ты ее?

Геновева. А что вы от нее хотите?

Зигфрид. Чего хочу? Застрелить, естественно.

Геновева. Я не встречала никакой лани, пфальцграф.

Зигфрид. Пфальцграф? Эта дикарка знает меня. Вот что значит близость к народу. Тебя не понимают, тебя боятся, тебя ненавидят, и все-таки ты популярен. Можешь указать мне дорогу из этой глуши?

Геновева. Нет.

Голо.

Голо. Наконец-то я вас нашел.

Зигфрид. Благодарю тебя, странное создание, ступай. Постой! А может быть, лань скрылась в этой пещере?

Геновева. Какая нелепость. Мы же говорим о жвачном животном, а не о каком-то барсуке.

Зигфрид. Не смей на меня кричать. Ступай. Уходи.

Геновева. И уйду. У меня уже нет сил на подобные скандалы, такое дело решит и ребенок. Уходит в пещеру.

Зигфрид. Вот, господин Голо, какие чудеса происходят на охоте. Тут вам и горы, и покрытый плесенью лес, и валежник по колено, и сосны, поросшие мхом, а не зеленеющей хвоей. Добыча растворяется в воздухе, подданная в тряпье рассуждает о государственных делах. Кому пришло в голову устроить охоту в этой далекой и сомнительной глуши?

Грегор.

Грегор. Господу Богу.

Зигфрид. При чем здесь Господь?

Грегор. Вы спросили, кому пришло в голову охотиться в этой глуши?

Зигфрид. И вы знаете ответ?

Грегор. Да.

Зигфрид. Так кому?

Грегор. Господу Богу.

Зигфрид. И тут из чащи появляется мудрый старец и толкует мне о промысле Божьем. Я же говорил, что на охоте человек склонен позволять себе лишнее.

Грегор. Ваша милость, пфальцграф Зигфрид, избравший эту глушь местом охоты, действовал по воле Божьей. Этот день сулит вам чудо раскаяния – раскаяния и обращения.

Зигфрид. Я не уразумел ни слова.

Грегор. Терпение, граф. Узнайте же, где вы обретаетесь и с кем. Было время, когда вы поручили господину Голо вершить суд над благородной Геновевой. То есть вынести ей смертный приговор. Вот здесь – место казни, а я палач, господин Голо меня знает. Я Грегор, бывший императорский солдат в Зиммерне.

Голо. Ваша милость, разве мы хотим заняться этим делом?

Зигфрид. Только не этим.

Голо. Убирайся, бродяга, тебе уплачено.

Грегор. Именно что нет.