Генрих Сапгир. Классик авангарда

В конце мая 1987 г. Генрих приехал из Коктебеля, чтобы попрощаться с нами. На проводы собрался весь «отказ». Пришли наши друзья-дипломаты. Самые близкие друзья, которые не оставляли нас все эти тягостные годы и которых мы оставляли в России навсегда. Приехал мой друг, эстонский художник Юри Аррак. Пришли художники Слава Сысоев и Сережа Волохов, герои «отказа» Володя и Маша Слепаки, Александр Лернер, Эммануил Лурье. Труппа, ставившая «Пуримшпиль-87». Актеры весь вечер играли еврейскую музыку, пели еврейские песни. Масса народу.

Генрих пришел на проводы с дочкой Леной. Мила Сапгир с внуком Сашенькой остались в Коктебеле. Генрих и Лена пили, плясали и пели со всеми. Под конец вечера Генрих принялся читать свои стихи нашей соседке по дому прозаику Гале Корниловой. Генрих произнес сакраментальное: «Пельсиски падают в стакелки…» И замолчал. Галя внимательно слушала. Он повторил: «Я почитаю „Пельсисочную“: „Пельсиски падают в стакелки…“» Галя тактично ждала. Выпито было так много, что Генрих забыл продолжение. Он тяжело переживал предстоящую разлуку. Вся сцена происходила у черной рампы пианино, за которым сидела рыжеволосая актриса «Пуримшпиля» Надя Ильина. Она пела русские романсы, аккомпанируя себе. На одном ее пышном бедре лежала голова художника Юри Аррака, который плакал. Генрих улегся на другое бедро и тоже заплакал.

Мы никак не могли расстаться. Через пару дней Генрих опять приехал. С Гришей Остером и его возлюбленной. В доме был полный развал. Мы толковали о пустяках. Особенно подружился Генрих с приехавшим из Ленинграда моим дорогим другом детства, покойным ныне Борей Смородиным. Боря повторил по наивности штуку такого же рода, как когда-то в доме Бори Вахтина с Верой Федоровной Пановой: «Старичок, — обратился он к Генриху, — а не пойти ли нам на кухню и не заварить ли чайку?» На что Генрих с готовностью согласился.

Часа за два до нашего отъезда в аэропорт Шереметьево Генрих приехал с бутылкой коньяка. На аэродром он не поехал.

В США я очень скучал по Генриху.

Из Москвы пришло письмо: