Генрих Шестой глазами Шекспира

– Ну, это все мелочи, – пренебрежительно бросает Сеффолк. – В мелочах и оправдаться легко. А вот попробуйте-ка оправдаться в по-настоящему тяжких преступлениях! Я вас арестую именем монарха и поручаю лорду-кардиналу охранять вас до суда.

Король занимает благостно-нейтральную позицию:

– Лорд Глостер, я уверен, что вы ни в чем не виновны и без труда сможете оправдаться.

– Ах, государь, я не был бы так оптимистичен, – печально ответствует герцог Глостерский. – Справедливости нет в Англии, а есть только козни и интриги. Я прекрасно знаю про замысел лишить меня жизни. И знаю о планах Сеффолка, Бекингема, Йорка и Бофора, которые строились на их тайных собраниях. Честное слово, если бы моя смерть могла положить конец беспределу этих тиранов, я бы умер с радостью. Но я понимаю, что эта жертва ничего не изменит, потому что моя смерть – только начало, а никак не конец их затеи. Вы, королева, сделали все возможное, чтобы поссорить меня с королем, моим племянником. Ну что ж, обвиняйте; я знаю, что на мне нет вины, но вы ведь ее все равно докажете, потому что лжесвидетели всегда найдутся. Правильно говорится в старинной пословице: «Была б собака – а палка всегда найдется».

Ну да, был бы человек – а статья найдется. Все давно изобрели.

– Это невыносимо! – визжит кардинал Бофор. – Государь, как вы можете допускать, чтобы этот человек порочил и клеймил тех, кто стоит на страже и оберегает вас от измены?

– Ага, и королеву обвиняет в том, что она подговорила нас клеветать на Глостера, – подхватывает Сеффолк.

– Да пусть себе говорит, что хочет, он все равно проиграл, – беспечно бросает Маргарита.

– Да, я проиграл, – соглашается Глостер. – Но вы выиграли обманом. И вам это еще аукнется.

– Хватит пустых разговоров, только время теряем. Лорд-кардинал, берите его под свой надзор, – распоряжается Бекингем.

Кардинал отдает своим людям приказ «взять герцога и крепко сторожить».

– Генрих, ты оттолкнул меня, когда сам еще нетвердо стоишь на ногах. Без пастуха ты в окружении волков долго не продержишься, – мрачно предупреждает Хамфри Глостер и под стражей уходит.

А король исполняет свой обычный репертуар:

– Милорды, делайте от моего имени все, что сочтете нужным, – говорит он.

И, вероятно, встает и идет к выходу, потому что Маргарита спрашивает:

– Как? Вы уходите?

 – Да, Маргарита, сердце тонет в скорби;
К моим глазам поток ее прихлынул.
Со всех сторон окутан я печалью, –
Что может быть прискорбнее тоски?

И далее длинно-длинно – плач Ярославны по доброму дяде Хамфри, в котором пришлось усомниться, хотя и очень не хочется, потому что дядя Хамфри – верный и честный, и наверняка это просто злые звезды так неудачно встали и заставили лордов с королевой желать ему погибели. Однако ж во второй части этого монолога король демонстрирует некоторые зачатки критичности и ума: «Я не верю, дядя Хамфри, что ты в чем-то виноват, но я ничего не могу сделать; твои враги слишком уж сильны, мне одному с ними не справиться, а поддержки просить не у кого; единственное, что я могу и что мне остается, – это тосковать о тебе и печально смотреть тебе вслед; помочь тебе я не в силах. Я могу только плакать над твоей судьбой и твердить, что моим врагом может оказаться кто угодно, только не ты».

Произнеся сей душераздирающий монолог, король уходит.

– Наш король не приспособлен к управлению государством, – хладнокровно констатирует Маргарита Анжуйская. – Он умеет только жалеть и стонать. Здравый смысл мне подсказывает, что самым мудрым решением будет избавиться от Глостера. Тогда мы, наконец, перестанем его бояться.

– Это самое разумное, – соглашается кардинал Бофор. – Но нужно найти достойный и убедительный предлог, чтобы осуждение на смертную казнь выглядело законным.

– Ну нет, я не согласен! – возражает Сеффолк. – Король наверняка захочет спасти своего дядю, в чем бы мы его ни обвиняли. И есть опасность, что народ тоже этого захочет и взбунтуется против приговора. Пока что все обвинения слишком легковесны для смертной казни, у нас вообще ничего нет, кроме подозрений.

– Так вы что, не хотите его смерти? – спрашивает герцог Йорк.

– Ах, Йорк, никто на свете не хочет его смерти сильнее, чем я, – признается Сеффолк.

«А уж я-то как хочу! В сто раз сильнее, чем ты», – думает Йорк и громко произносит:

– Лорд-кардинал, лорд Сеффолк, давайте без обиняков выскажем свое мнение: вам не кажется, что оставить Хамфри Глостера на посту протектора – это то же самое, что заставить голодного орла охранять цыпленка?

– Бедный цыпленок, – усмехается Маргарита. – При таком раскладе ему не жить.

– Вот именно, – с готовностью поддакивает Сеффолк. – Глостер – заклятый враг нашему королю, это очевидно. И пусть он умрет, пока не натворил бед. Как его убить, каким способом – значения не имеет, главное, чтобы он умер.