Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

«Георгий, безусловно, был лучшим новым академиком. Но он был и больше чем сама Новая Академия. Это была лишь одна из деталей его творческой натуры. Он же, как я говорил, для народа был в первую очередь рок-звезда. И поэтому уже был выше в их глазах на голову любого из коллег художников. А неоакадемизм для меня – это не группа постмодернистов, а скорее некая питерская субкультура. Как и понятие «питерский декаданс». Можно не принадлежать к арт-группе «Новая Академия», как режиссер Олег Тепцов, и создать неоакадемический шедевр «Господин Оформитель», который для Санкт-Петербурга и нового русского классицизма важнее всех новых академиков, вместе взятых. Сюда я и отношу свой арт-проект «Неоакадемизм – это садомазохизм», более неоакадемический, чем любые творения самих новых академиков. Так что этот термин будет существовать, пока не появится более модный, обозначающий тех, кто любит классику и занимается при этом современным искусством. Когда был скандал с Олимпийской рекламой, мне позвонила ночью Ирена Куксенайте, чтобы поддержать от себя лично и от лица Георгия – и мы с ней смеялись по поводу того, что московские журналисты обвинили Doping-Pong не только в фашизме, но в и неоакадемизме… Неоакадемизм стал одним из «измов», как сюрреализм или дадаизм. Покуда эпоха стала нарицательным словом и прикладным термином, она никогда не закончится, несмотря на уход ее создателей».

10–19 июня 1994 года Георгий Гурьянов участвовал в выставке «Ренессанс и резистанс» в Государственном Русском музее. 4 ноября открылась персональная выставка художника «Сила воли» в московской галерее «Риджина», куратором которой выступил Тимур Новиков. В сентябре 1995 года Георгий Гурьянов принял участие в выставке «О красоте» в галерее «Риджина» (куратор – Дэн Камерон).

Игорь Борисов:

«Одно время у него была машина. Но, по-моему, машины у него как-то не задерживались. Да и на такси Георгию было удобнее, к тому же у всех остальных есть машины – любой довезет. Несколько раз, помню, он водил, когда я был уже не в состоянии везти – бывали такие моменты, он садился за руль, но при этом говорил: «Блин! Я так и знал!.. Черт…» Ему приходилось садиться за руль, когда я, скажем, был несколько не в форме. Это не вызывало у него восторга, не особый был любитель. Ну, мне так кажется. Машина, как красивая вещь, может быть, могла занимать его, но машина как способ перемещения его, мне кажется, не сильно интересовала. Я особо не помню, но, кажется, первой машиной у него была «восьмерка» с длинным крылом, цвета «брызги шампанского». Которая была потом, разумеется, разбита».

Роберт Сюндюков:

«У Георгия, как он сам рассказывал, раньше были машины, конечно, но он их бил все время. Точно не знаю сколько, но одну точно, «BMW» кажется, он разбил вдребезги, и даже очень этим гордился. Рассказывал: ехал на гастроли, опаздывал в аэропорт и по дороге в Пулково в ДТП разворотил четыре, что ли, машины… Но все, слава богу, обошлось, никто особо не пострадал. Это был пик популярности группы «Кино», Каспарян привез целый чемодан денег и всем заплатил, чем, со слов Георгия, инцидент был вполне исчерпан. И они улетели спокойно на гастроли. Поэтому он к машинам относился с опаской, но любил хорошие… Кстати, у него была мечта: сделать въезд в центр города платным, просто из эстетических соображений, чтобы было поменьше машин, дыма и суеты – ради красоты, в общем».

Федор Лавров:

«Я вообще узнал, что он пишет что-то, когда у меня уже была группа Begemot и я практически полностью порвал отношения со «старой тусовкой». Я никогда не видел его картины, до того момента, как он умер. Мне захотелось посмотреть, чем он там занимался все это время. И мне это не понравилось.

Я не интересовался тем, чем занимался Гурьянов в 90-е и «нулевые» годы. У меня был новый проект. Молодая (на тот момент) аудитория. Они не знали, что я играл до Begemot. Они не знали, кто такой Густав. Они слушали «Мумий Тролль», а не «Кино».

Андрей Хлобыстин:

«Гурьянов в 90-е путешествовал, танцевал, музицировал, держал салон по разным адресам. Он жил в Берлине в 1996 году. Это на Oranienstrasse, на противоположной стороне от SO-36, за пересечением Mariannenstraße, в квартире кого-то из Low Spirit Recordings. Там он жил и работал пунктиром, выезжая в разные страны; я был там с ним параллельно в 1996/97 гг. В SО-36 каждый день была разная программа и разноформатные вечеринки. Мы туда еще ходили, помню, с Юлией Страусовой. Гурьянов определенно влиял на неоакадемистов в Санкт-Петербурге и Москве. На меня – влиял не формами творчества, а серьезностью отношения к нему».