Георгий Мирзоев

утром сын рассказал ещё одну интересную новость — он собирается жениться.

– А что родители невесты об этом думают?

– Мама говорит, что это нормально.

– Как это нормально? Ну-ка, соедини меня с ней.

Разговор с мамой вышел напряжённым. По её мнению, жить молодые могли бы у неё в 2-х комнатной «хрущёвке», а финансово помогать молодожёнам-студентам

предписывалось Георгию Константиновичу. На этом разговор завершился.

По приезду в Тольятти Мирзоев вместе с супругой поехал к друзьям. В дороге у него закололо сердце. Выкуренная сигарета помогла — отпустило. Курил в те годы

главный конструктор много. Доехав до места, он поднялся на третий этаж,

поприветствовал хозяев, сел за стол, поднял рюмку коньяка — но выпить не успел. У него случился инфаркт.

Бешеный темп работы, бессонная ночь, переживания за сына, а может быть, пристрастие к табаку - что-то одно было решающим или пагубным стало всё

перечисленное в комплексе — но так или иначе, Мирзоев слёг в больницу. Предстоял сложный период восстановления здоровья.

Впоследствии Юрий с помощью отца кое-как закрыл зимнюю сессию, но весной ситуация повторилась. Больше отец в учёбу сына вмешиваться не стал, и Юрий пошёл в

армию, успев перед самым уходом жениться на той самой девушке. После армии он восстановился в институте – и учился дальше без папиной помощи. А первый его брак

просуществовал недолго – около шести лет, если считать вместе с армией.

Восстановившись после инфаркта - и бросив навсегда курить, - главный конструктор ВАЗа вернулся к своим обязанностям. У «десятого» проекта обнаружилась

серьёзная проблема — и связана она была, как ни странно, с появлением принципиально

нового облика, найденного, наконец, дизайнерской группой проекта.

* * *

С одной стороны, часть конструкторской документации по предыдущей серии, сотой, уже была выдана. С другой стороны, финансирование, которое должен был обеспечивать Минавтопром, у нового проекта отсутствовало. Если бы с финансированием всё было в порядке, «сотая серия» могла бы появиться на конвейере в 1990 году, в то время как «двухсотая» – не раньше 1992-го. Мирзоев, Акоев и значительная часть дизайнерского штата были всё же за новое решение – если уж происходит сдвижка сроков из-за недостатка средств, нужно делать новый автомобиль. Окончательно склонил весы в сторону совершенно нового облика автомобиля главный конструктор, который сумел доказать – если оставить всё как есть, на выходе завод будет иметь морально устаревший автомобиль. Стоило немалых усилий убедить руководство завода перевести работы по новому автомобилю в совершенно иное русло. Это было бы невозможным без поддержки директора НТЦ, Владимира Каданникова.

В результате Мирзоев в приказном порядке обязал Дизайн-центр сменить

концепцию проекта «2110». Это означало начать проект практически с нуля – изменения коснулись даже силовой схемы кузова. Эту маленькую внутризаводскую победу можно приравнять к большой революции.

«Это всё совпадало по времени с созданием НТЦ, когда уже пришли НОВЫЕ люди в Научно-технический центр и стали заниматься непосредственно разработкой, участвовать в разработке. «Верхушка» этого коллектива – Акоев и Каданников. Это

уже был другой «выдох». Это уже не УГК было, а НТЦ. Да, костяк остался прежним, но был уже другой подход, было несколько новых людей и другие точки зрения».

В работе над новым автомобилем не стали отказываться от сотрудничества с давним надёжным партнёром – Porsche. Правда, объём совместных работ был на этот раз скромнее – на «восьмёрке» вазовские специалисты набрали опыт и обрели самостоятельность, а трата столь трудно получаемых в разгар перестройки средств должна была совершаться очень разумно.