Георгий Мирзоев

возможность выбирать – выбирать место своей будущей работы, а не просто попасть по

распределению туда, куда пошлют. Конечно, хотелось остаться в Москве. Но, к сожалению, в тот год вышел циркуляр для вузов, в котором чётко говорилось о том, что иногородних студентов в Москву не распределять. Выпускников из других городов попросту не прописывали в Москве. Способ задержаться в столице тогда был один – жениться на москвичке. Однако этот вариант не подходил – виды на женитьбу у него к тому моменту были достаточно сформировавшиеся.

* * *

Их чувства успешно пережили долгий и сложный период, когда Георгий учился в Москве, а Ламара оставалась в Тбилиси. В 1952 году, через год после его отъезда в столицу, Ламара поступила в Тбилисскую консерваторию на специальность фортепиано. Всё время – пять лет – пока они учились за тысячи километров друг от друга, всё, что им оставалось – это редкие письма и встречи раз в полгода, а всё остальное время они были врозь. Но эти промежутки не ослабили их взаимного притяжения друг к другу.

Каждый раз, когда он приезжал домой, собиралась старая, ещё школьная компания друзей – для ребят, уже не объединённых учебой в одной школе, это был отличный повод пообщаться. Конечно, были в этой компании и девушки. Они гуляли вместе, как прежде. По большому счёту внутри этой компании не было сильных связей, и по отъезду Георгия обратно Москву она сама собой распадалась – ребята разбегались до следующего приезда своего друга. Но из этой легкомысленной и необязательной компании вышла, по крайней мере, одна крепкая пара.

А их родители, конечно, видели, как сильно дети тянутся друг к другу. Родители

были хорошо друг с другом знакомы и понимали, что дело, судя по всему, у молодых идет к свадьбе. Но как состояться свадьбе, если молодой человек в Москве? С родительской точки зрения логичным виделось дать парню отучиться, вернуть на родину, устроить на работу и сыграть свадьбу. И по-своему они были правы. Ну а как ещё – ведь это так здорово, когда дети под боком. Однако сам Георгий этот вариант никак не рассматривал.

* * *

Когда пришло время распределяться из института, он выбирал из нескольких вариантов, предложенных комиссией по распределению. Первым вариантом был завод

«Красный дизель» в Ленинграде. На возражения Мирзоева о том, что он не двигателист, ему уверенно ответили: «разберёшься». Вторым предложенным ему местом было

Серпуховское СКБ, в ту пору выпускавшее мотоциклы и мотоколяски, а впоследствии ставшее Серпуховским автозаводом, который в 90-х годах станет заниматься

производством «Оки». Казалось бы, оба варианта выглядят очень привлекательно: Серпухов – это всего 100 километров от Москвы, а Ленинград – вообще вторая столица.

Но оба этих варианта казались 22-летнему инженеру несерьёзными – в Серпухов он даже успел съездить и выяснить, что новые автомобили в ближайшее время там делать не

придётся. И был ещё третий вариант.

Был ещё Ульяновск, где переживал своё второе рождение Ульяновский автомобильный завод – буквально только что на этот завод с ГАЗа было передано

производство военного внедорожника ГАЗ-69. Вот здесь и увиделось Георгию обширное

поле для работы и самореализации. Как показало время, чутьё его не подвело.

Удобный Серпухов? Престижный Ленинград? Домашний Тбилиси? Нет, ни в коем случае!

Он уехал в Ульяновск.

4. УЛЬЯНОВСК – ЗАПЯТАЯ НА КАРТЕ

В конце предыдущей главы мы вскользь упомянули о некоем «втором рождении», которое переживал в 50-е годы УАЗ. Остановимся на этом чуть подробнее, чтобы понять, в какую благоприятную среду попал выпускник МАМИ Мирзоев.

* * *