Читаем Гепард полностью

— Dorazio! — гукнув отець Пірроне.

То було скорочення привітання Deo gratias (agamus)[134], яким церковнослужителі прохали дозволу ввійти. Почувся голос старого:

— Хто там? — і чоловік у глибині кімнати підвівся та підійшов до дверей.

— Я ваш небіж, отець Саверіо Пірроне. Я б хотів поговорити з вами, якщо дозволите.

Той зовсім не здивувався: подібних відвідин він, мабуть, сподівався вже зо два місяці. Дядько Турі виявився досить жвавим стариганем; тримався він напрочуд прямо, хоч роки важкої праці під сонцем і градом не пощадили його. Лице його перетинали зловісні борозни, що їх нещастя залишають на обличчях недобрих людей.

— Заходьте, — мовив він без усмішки, тоді пропустив єзуїта до хати, знехотя вдаючи, що цілує йому руку. Отець Пірроне сів на одне з великих дерев’яних сідел. Приміщення було вкрай убоге: в кутку порпалися в землі дві курки, всюди смерділо лайном, мокрими ганчірками та недобрим убозтвом.

— Дядьку, ми вже стільки років не бачилися, але це не лише моя провина. Ви ж знаєте, я не живу тут, в селі, а ви ніколи не показуєтеся в домі моєї матері, вашої невістки. Нам від цього дуже прикро.

— Ноги моєї не буде в тому домі. Мене аж нудить, коли проходжу повз нього. Турі Пірроне не забуває завданих йому кривд, навіть через двадцять років.

— Звісно, я розумію. Але нині я прийшов виконати роль голубки, яка прилетіла до Ноєвого ковчегу, щоб звістити вам, що потоп скінчився. Я дуже радий, що прийшов сюди, а вчора був щасливий почути, що ваш син Сантіно заручився з моєю небогою Анджеліною. Вони гарна пара, як мені кажуть, і їхній шлюб покінчить з ворожнечею між нашими родинами, яка мені, дозвольте сказати, завжди справляла величезну прикрість.

На обличчі Турі вималювалось здивування, яке було надто виразним, щоб не бути вдаваним.

— Коли б на вас не було цього святого облачення, отче, я б сказав, що ви брешете. Хтозна, що за вигадки вам нарозказували ті ваші баби. Сантіно ніколи в житті навіть не розмовляв з Анджеліною. В ньому забагато синівської шаноби, щоб він наважився піти проти волі батька.

Єзуїт належно оцінив незворушність старого: той брехав, не моргнувши оком.

— Видно, дядьку, мене ввели в оману. Уявіть собі, мені навіть сказали, що ви вже домовилися про посаг і що нині ви з сином прийдете до них на оглядини! Ото байки розказують ці нерозумні жінки! Але навіть якщо це неправда, ці балачки відкривають, чого хоче їхнє добре серце. Ну що ж, дядьку, мені нічого більше тут робити, побіжу притьмом додому, щоб присоромити сестру. І даруйте мені! Я був дуже радий побачити вас у доброму здоров’ї.

На обличчі старого почала вимальовуватися жадібна цікавість.

— Заждіть, отче. Посмішіть мене ще трохи побрехеньками вашої родини. То про який це посаг балакали ці плетухи?

— Хіба я знаю, дядьку? Здається, я чув, що йшлося про половину Кіббаро. Нчіліна, казали вони, радість їхньої душі, і жодна жертва не буде завеликою для того, щоб віднайти мир у родині.

Дон Турі більше не сміявся. Він підвівся.

— Сантіно! — зарепетував він з такою ж силою, з якою укоськував впертих мулів. А що ніхто не приходив, він гукнув ще голосніше: — Сантіно! На кров Божу, де ти?

Коли він побачив, як отець Пірроне здригнувся, то враз з несподіваною догідливістю замовк.

Сантіно порався біля тварин у сусідньому дворику. Він боязко увійшов, тримаючи в руці скребло. То був дужий хлопець двадцяти двох років, високий і худий, як батько, з ще не озлобленими очима. Напередодні він бачив, як єзуїт ішов вуличками села, і відразу впізнав його.

— Це Сантіно. А це отець Саверіо Пірроне, твій брат у перших. Дякуй Богові, що тут є його превелебність, інакше я б нам’яв тобі вуха. Що то за любощі ти там крутиш, а я, твій батько, нічого про це не знаю? Діти народжуються, щоб бути поміччю батькам, а не щоб бігати за спідницями.

Юнак засоромився, але не стільки через свій непослух, як через попередню змову з батьком, тому не знав, що сказати. Щоб вийти якось зі скрутного становища, він поклав скребло на землю і пішов поцілувати єзуїтові руку. Той посміхнувся, показавши зуби, і дав йому благословення.

— Хай Бог благословить тебе, сину мій, хоч ти, мабуть, цього не заслуговуєш.

Старий провадив далі:

— Цей твій брат у перших так просив мене, що врешті я мусив дати йому згоду. Але чому ти раніше нічого мені не казав? Піди опорядися, і тут же підемо до дому Нчіліни.

— Заждіть-но, дядьку, заждіть. — Отець Пірроне подумав, що йому ще треба поговорити з «чоловіком честі», який ні сном ні духом нічого не знав. — Там, певно, захочуть гідно приготуватися. Зрештою, мені сказали, що чекають вас увечері. То ж приходьте, будемо вельми вам раді.

Батько з сином обняли його, і він пішов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
Чингисхан
Чингисхан

Роман В. Яна «Чингисхан» — это эпическое повествование о судьбе величайшего полководца в истории человечества, легендарного объединителя монголо-татарских племен и покорителя множества стран. Его называли повелителем страха… Не было силы, которая могла бы его остановить… Начался XIII век и кровавое солнце поднялось над землей. Орды монгольских племен двинулись на запад. Не было силы способной противостоять мощи этой армии во главе с Чингисханом. Он не щадил ни себя ни других. В письме, которое он послал в Самарканд, было всего шесть слов. Но ужас сковал защитников города, и они распахнули ворота перед завоевателем. Когда же пали могущественные государства Азии страшная угроза нависла над Русью...

Валентина Марковна Скляренко , Василий Григорьевич Ян , Василий Ян , Джон Мэн , Елена Семеновна Василевич , Роман Горбунов

Детская литература / История / Проза / Историческая проза / Советская классическая проза / Управление, подбор персонала / Финансы и бизнес
Жанна д'Арк
Жанна д'Арк

Главное действующее лицо романа Марка Твена «Жанна д'Арк» — Орлеанская дева, народная героиня Франции, возглавившая освободительную борьбу французского народ против англичан во время Столетней войны. В работе над книгой о Жанне д'Арк М. Твен еще и еще раз убеждается в том, что «человек всегда останется человеком, целые века притеснений и гнета не могут лишить его человечности».Таким Человеком с большой буквы для М. Твена явилась Жанна д'Арк, о которой он написал: «Она была крестьянка. В этом вся разгадка. Она вышла из народа и знала народ». Именно поэтому, — писал Твен, — «она была правдива в такие времена, когда ложь была обычным явлением в устах людей; она была честна, когда целомудрие считалось утерянной добродетелью… она отдавала свой великий ум великим помыслам и великой цели, когда другие великие умы растрачивали себя на пустые прихоти и жалкое честолюбие; она была скромна, добра, деликатна, когда грубость и необузданность, можно сказать, были всеобщим явлением; она была полна сострадания, когда, как правило, всюду господствовала беспощадная жестокость; она была стойка, когда постоянство было даже неизвестно, и благородна в такой век, который давно забыл, что такое благородство… она была безупречно чиста душой и телом, когда общество даже в высших слоях было растленным и духовно и физически, — и всеми этими добродетелями она обладала в такое время, когда преступление было обычным явлением среди монархов и принцев и когда самые высшие чины христианской церкви повергали в ужас даже это омерзительное время зрелищем своей гнусной жизни, полной невообразимых предательств, убийств и скотства».Позднее М. Твен записал: «Я люблю "Жанну д'Арк" больше всех моих книг, и она действительно лучшая, я это знаю прекрасно».

Дмитрий Сергеевич Мережковский , Дмитрий Сергееевич Мережковский , Мария Йозефа Курк фон Потурцин , Марк Твен , Режин Перну

История / Исторические приключения / Историческая проза / Попаданцы / Религия