Герман Лопатин

– Я знаю, Зины сейчас дома нет, – волнуясь и спеша, заговорил Норрис, – она придет через час. Я знаю, Бруно дома. Я вас очень прошу, Маша, пропустите меня к нему.

– Сестра будет недовольна.

– Я вам обещаю, я скоро уйду. Я только посмотрю на него и уйду.

– Зачем вы пришли? Ведь все было решено. Если сестра придет…

– Она не придет.

Норрис порывисто шагнул вперед, в комнату.

На полу, на ковре, сидел мальчик лет восьми, большеголовый, большеглазый, и держал в руках книгу.

Он выпустил книгу, резко вскочил на ноги и бросился навстречу Норрису. Тот подхватил его на руки, а мальчик, прижимаясь к нему, захлебнулся одним словом:

– Папочка… папочка…

Норрис опустил его на пол и, как-то неловко, отворачиваясь в сторону, принялся вытирать платком стекла очков.

Потом сел на ковер, а сын сразу же забрался к нему на колени.

– Как ты вырос, Бруно, – гладил Норрис сына по стриженой голове.

– А мы плыли на пароходе, – заявил Бруно, – целых много дней! Пароход большой, как дом.

– Я знаю, сынок. Ты не боялся?

– Нет. Тетя Маша боялась.

– В Балтийском заливе сильно качало, – сказала женщина.

– Значит, ты теперь настоящий моряк?

– Да, – Бруно сияющими глазами смотрел на отца. – Папа, почему ты так долго не приходил?

– Я был в экспедиции, сынок.

– Что такое экспедиция?

– Экспедиция?.. Это когда много людей уезжают далеко.

– На край света?

– Нет. Не обязательно на край света. Но в экспедиции всегда опасно.

– Я знаю: индейцы. У них копья и стрелы. А ты не боялся?

– Нет.

– Ты больше не будешь в экспедиции?

– Буду. Завтра я снова должен уехать.

– А потом приедешь?

– Приеду.

– Скоро?

– Не знаю, сынок.

– Мама говорит, что ты будешь не с нами на все время.

– Она так говорит?

– Это сколько «на все время?»

– Надолго.

– На сто лет?

– Меньше. На десять. Когда тебе исполнится восемнадцать, тогда я снова все время буду опять с тобой.

– Восемнадцать. Это совсем скоро.

– Конечно.

Женщина, тихо притворив дверь, вышла из комнаты.

9

Через полчаса она сказала, что пора уходить.

Норрис взял сына на руки. Мальчик попросил:

– Не уходи, папочка.

Норрис грустно:

– Надо идти.

– А завтра ты придешь?

– Нет, завтра мне надо уезжать.

– Вы едете днем или вечером? – подала голос женщина.

– Вечером.

– Днем, после гимназии, в два, я с Бруно гуляю в саду.

– Спасибо, Маша, – ответил Норрис, поцеловал сына и вслед за женщиной вышел в прихожую.

Там, открывая дверь, она сказала:

– Вы неосторожны. Вам не следовало заходить к нам.

– Но с Зиной я же не встретился, – возразил Норрис.

– Я не ее имею в виду.

– Ну, это пустяки.

– Нет, не пустяки. Я не уверена, что за нашим домом не следят.

– Почему?

– Зина приехала сюда под своей фамилией.

– Вот как! Спасибо, что предупредили. До свиданья, Маша.

– До свиданья.

10

В пятом часу пополудни он сидел с Фео в недорогом ресторане на Невском.

Они уже отобедали и сидели просто так. Фео глядела, как за стеклом окна суетливо движется бесшумная толпа горожан. Норрис перелистывал огромные листы газеты «Новое время»:

– В Мариинском театре позавчера было сотое представление оперы «Демон»… В пьесе Островского «Без вины виноватые» впервые в этом сезоне выступила Стрепетова… Компания громоздких движимостей продает четырехместное ландо, работы мастера Шобера. «Продается решительно за восемьсот рублей». Приперло, значит, владельца.

Перевернул лист.

– А это должно вас заинтересовать! Можно купить богатый дамский гардероб: смотреть с 11 до 3. Может быть, заглянете?

– Почему вам доставляет удовольствие трунить надо мной?

– Вы мрачно смотрите на вещи, Фео.

– Нет. Мне просто иногда кажется, что вы недостаточно серьезно ко мне относитесь.

Норрис улыбнулся:

– Я подумаю над вашими словами. А пока позвольте держать вас в курсе столичных новостей?

Фео пожала плечами.

– Вот послушайте. «Сбежала собака, сеттер, рыжий, грудь белая, в мельхиоровом ошейнике, с надписью „Князь Н.Д. Голицын“».

Фео не сдержала улыбки:

– Не тратьте время на пустяки.

– Разве это пустяки? Монах каневского монастыря Митрофан напечатал книгу: «Как живут наши умершие и как будем мы жить по смерти». Цена, правда, дороговата – два рубля.

– А по-моему, в самый раз.

– Вы полагаете? – дурачась, спросил Норрис и тут же стал серьезным. – Из Гатчины.

– Наконец. – Фео придвинулась к нему.

Они молча прочли маленькое объявление, затерявшееся среди десятков других.

– Ну что же, – сказал Норрис, – стало быть, завтра я вас провожу в путь-дорогу. А до тех пор у нас, кажется, никаких срочных дел нет?

– Кажется. Мне, откровенно говоря, не верится даже. Целый вечер абсолютно свободный.

– Знаете что? Пойдемте в дворянское собрание.

– А что там?

– Шестая симфония Бетховена. Дирижирует Антон Рубинштейн.

– Вы умница, Фридрих. Я целую вечность не слушала хорошей музыки.

11