Герметикон

— Я знаю, что ты не умеешь расстегивать наручники, к тому же нам нечем ковыряться в замке, — мягко ответил адиген. — Но я уверен, что Рубака явится…

— Зачем? — перебила его Тайра.

Помпилио поджал губы, недовольный тем, что его перебили, но ответил сдержанно:

— Затем, что Рубака тщеславен и явится, чтобы насладиться нашей беспомощностью.

— Допустим…

— Когда он придет, ты должна будешь его загипнотизировать. Справишься?

Задавая вопрос, он не сомневался в ответе, поскольку рядом с ним сидела величайшая ведьма спорки, досконально изучившая и применяющая бесчисленные умения урожденных гипнотов.

— Пожалуй, смогу, — протянула женщина. — Но Рубака должен быть один, его спутник обязательно поймет, что происходит.

— Это я обеспечу.

План Помпилио был достаточно простым, и потому адиген почти не сомневался в его успехе: освободиться, вооружиться, очистить цеппель от пиратов, оставив минимально необходимую команду, которая, в силу угроз или подкупа, поможет ему добраться до Гейтсбурга. Ну или до соседней планеты, если удастся взять живым астролога.

К сожалению, выполнить задуманное в полном объеме не удалось.

Филарет действительно явился, однако не сразу, а почти через пять часов полета, и с порога заявил:

— Скоро будем на месте, — улыбнулся, уселся в удобное полукресло с подлокотниками, которое притащил телохранитель, и закончил: — Огнедел так сильно тебя ждет, Помпилио, что выслал навстречу свой корабль. Не хочешь рассказать, чем ты ему досадил?

И план, увы, рассыпался, поскольку присутствие второго цеппеля делало захват "Фартового грешника" бессмысленным. Тайра, которая почти поверила в возможность спасения, бросила на Помпилио быстрый взгляд, и с удивлением увидела, что адиген остался абсолютно спокоен. Он никак не показал, что услышал пирата, выдержал довольно длинную паузу, во время которой смотрел Филарету в глаза, а затем равнодушно осведомился:

— Зачем пришел?

— Посмотреть на тебя, — усмехнулся Рубака. Но, судя по раздувшимся ноздрям, Помпилио удалось задеть пирата.

— Достойная причина, — кивнул адиген. — Слышал, люди совершали межзвездные перелеты лишь для того, чтобы получить мой автограф и перекинуться парой слов.

— Считаешь себя великим?

— Я знаю, кто я, — размеренно ответил Помпилио, не обратив внимания на то, что пират не закончил фразу. — А кем меня считают, для меня не столь важно. — И прежде, чем Филарет вставил хоть слово, продолжил: — К примеру, еще вчера Тайра считалась доверенным союзником Огнедела, а теперь? Кем он ее считает?

— Союзником? Нечистым никогда не подняться на такую высоту, — рассмеялся Лях. — Мааздук ее просто использовал.

— Ричард обратился ко мне от безысходности, когда от него отвернулись абсолютно все… — возразила Тайра.

— И что?

— Я спасла ему жизнь.

— И что?

— Теперь он меня предал.

— Ну, поплачь, ведьма, посетуй на обман, — с издевкой предложил Рубака.

— Почему ты думаешь, что Тайра будет плакать в одиночестве? — поднял брови адиген. — Сколько раз ты спасал Огнеделу жизнь? Нисколько? В таком случае тебе он не обязан даже в воображении, а значит, кинет не задумываясь.

— Мне он обязан больше, чем ты можешь представить, — самодовольно ответил Лях. — Без меня он…

И замолчал, сообразив, что едва не ляпнул больше, чем следует.

— Спорки спрятали Огнедела от меня, помогли в трудный момент, но сейчас Огнеделу стало тесно в пограничных мирах, он хочет вернуться на большую сцену, а значит… — протянул Помпилио, делая вид, что только теперь догадался о происходящем. — Ты свел Огнедела с галанитами!

— Молодец, соображаешь, — рассмеялся Лях, пытаясь делать хорошую мину при плохой игре. — Галаниты согласились встретиться с ним под мое поручительство.

— Но чем галаниты обязаны тебе? — мягко осведомился адиген. — А главное, чем они обязаны твоему экипажу? Что заставит галанитов сдержать данное тебе слово?

— До сих пор все было в порядке.

— А экипажу они вообще ничего не обещали…

— До сих пор все было в порядке! — резко повторил Рубака, проклиная себя за то, что ввязался в разговор с адигеном в присутствии телохранителя.

— До сих пор ты приносил им добычу и совершал мерзости, которые даже они делать брезговали, — с напором произнес Помпилио. — Но раз они согласились говорить с Огнеделом, которого ищет весь Герметикон, значит, ставки стали очень высокими. Вы предложили нечто очень дорогое, настолько дорогое, что они пообещали забыть о галанитской крови на руках Огнедела, и я повторю вопрос: почему ты думаешь, что галаниты сдержат слово?

Стоящий за спиной Филарета телохранитель тихо вздохнул. Было понятно, что он ловит каждое слово адигена и недоволен тем, что слышит.

— Ты в отчаянии, — недовольно произнес Рубака. — Ты знаешь, что скоро сдохнешь, и пытаешься меня напугать.