Герои

Всё это время Трясучка угрюмо стоял в тени.

— Вы двое, кажется, дружите, — прошелестел он.

— А то! Я этого поганца, почитай, что вырастил! — Утроба кулаком взлохматил волосы Кальдера. — Кормил его молочком сквозь тряпочку, да.

— Ближайшее напоминающее мать существо, — сказал Кальдер.

Трясучка медленно кивнул.

— Многое объясняет.

— Нам надо поговорить. — Кальдер прижал локоть Утробы. — Я по нашим разговорам соскучился.

— И я. — Утроба осторожно шагнул назад, когда рядом вздыбилась лошадь, лягнула телегу и с грохотом высыпала на землю ворох копий. — Почти так же как соскучился по нормальной постели. Сегодня, увы, наверно не судьба.

— Может быть. Я слышал, намечается нечто вроде боя? — Кальдер отступил, всплеснув руками. — Хотят убить в нём мой остаток дня!

По дороге он миновал клетку, внутри на корточках сидело двое грязных, голых северян. Один просовывал руку сквозь прутья, моля о воде, или пощаде, или просто, чтобы хоть часть его оказалась бы на свободе. Дезертиров уже бы повесили, так что эти двое воры либо убийцы. Ожидают соизволения Чёрного Доу — который, скорее всего, всё равно их повесит, да впридачу ещё и сожжёт. Странновато запирать людей за воровство, когда грабежом живёт целая армия. Вздёргивать людей за убийство, когда убийство — основное всеобщее ремесло. Как определить преступление в такое время, когда люди отнимают всё что угодно у кого угодно?

— Тебя ждёт Доу. — Под аркой руин стоял хмурый Полноги. Он всегда был суров, но сегодня принял особенно строгий вид. — Сюда.

— Меч заберёшь? — Утроба уже его вынул.

— Нет нужды.

— Нет? Когда это Чёрный Доу начал доверять людям?

— Не людям. А тебе.

Утроба не был уверен, что это добрый знак.

— Ну, тогда ладно.

Трясучка двинулся следом, но Полноги попридержал его одной рукой.

— За тобой Доу не посылал.

Утроба поймал прищуренный взгляд Трясучки, пожал плечами и, пригнувшись, прошёл под облепленной плющом аркой, чувствуя, что суёт голову в волчью пасть, и гадая, когда же щёлкнут клыки. Вдоль по обвешанному паутиной проходу капли воды отдавались гулким эхом. На широкое пространство заросшее сорняком и колючками, по краям валялись разбитые колонны, некоторые до сих пор поддерживали обшарпанные дуги свода, но крыша давно исчезла, и наверху, сквозь просветы в тучах, стала проглядывать яркая синева. Доу сидел на Скарлинговом троне в дальнем конце разрушенного чертога, играя с навершием меча. Рядом, почёсывая белую седую щетину, сидел Коль Долгорукий.

— Когда я отдам приказ, — говорил Доу, — выступишь сам, один. Двинешься на Осрунг со всеми, кто при тебе. Там у них слабина.

— Откуда ты знаешь?

Доу подмигнул.

— У меня свои способы. У них слишком много людей, а на тракте недостаточно места, и они рвутся туда так, что вытянулись тонкой линией. В городе несколько всадников и чуть-чуть ребят Ищейки. Может, к нашему появлению они успеют подтянуть какую-то пехоту, но её явно не хватит, чтобы тебя остановить, если вдаришь как следует.

— О, я лупану мама не горюй, — ответил Долгорукий. — Не беспокойся на этот счёт.

— Не беспокоюсь. Вот почему ты идёшь первым. Я хочу, чтобы твои парни несли впереди мой штандарт, открыто и ясно. Заодно Золотого, и Железноглава, и твой. Чтобы заметили все.

— Чтоб подумали — это один большой натиск.

— При удаче они оттянут сколько-то людей с Героев, ослабят там защиту. Как только они окажутся в чистом поле между холмом и городом — я выпущу парней Золотого, и он порвёт им задницы. Тем временем мы, с Железноглавом и Стодорогом, как следует ударим по Героям.

— Что ты планируешь там провернуть?

Доу вспыхнул своей обычной голодной ухмылкой:

— Взбежать на холм и перебить всё живое.

— Там трудный участок для нападения, и у них есть время укрепиться. Там они сильнее всего. Не стоит ли нам обойти кругом…

— Сильнее здесь. — Доу воткнул меч в землю перед троном Скарлинга. — Слабее здесь. — И он пальцем постучал себя в грудь. — Мы месяцами ходили вокруг да около, они не ждут нас прямо перед собой. Сломаем их на Героях — сломаем их здесь, — и он снова ткнул себя в грудь, — и всё рассыплется. Затем дело продолжит Золотой. Если надо, он погонится за ними через переправы. До самого Адуэйна. К тому времени справа Скейл должен успеть занять Старый мост. С тобою в Осрунге, когда завтра объявятся остальные войска Союза, все лучшие позиции будут наши.

Долгорукий медленно встал.

— Так точно, вождь. Сегодня мы сотворим красный день. День достойный песен.

— Хер с ними, с песнями, — сказал Доу, вставая сам. — Мне и победы хватит.

Какое-то время они жали друг другу руки, затем Долгорукий двинулся к выходу, заметил Утробу и растянулся большой, щербатой, беззубой улыбкой:

— Старина Коль Долгорукий, — и Утроба протянул руку.

— Кёрнден Утроба, чтоб мне жилось и дышалось. — Долгорукий обхватил её своей, а другую положил сверху. — Нас, хороших людей, маловато осталось.

— Такие вот настали времена.

— Как колено?

— Сам понимаешь. Что есть, то есть.

— Как и моё. Йон Кумбер?

— Как всегда, за шуткой в карман не лезет. Как у Потока успехи?

Долгорукий усмехнулся: