Герои битвы за Крым

Наступление главных сил фронта было назначено на утро 7 мая. Еще в ночь на 7 мая начальник штаба фронта генерал Бирюзов вместе с начальником разведки штаба фронта прибыл на НП Кошевого, чтобы отсюда наблюдать атаку на Сапун-Гору. В соответствии с указаниями Я. Г. Крейзера «63-му корпусу предстояло прорвать оборону противника сначала на Сапун-Горе, в последующем — на рубеже Английского кладбища, в дальнейшем — овладеть юго-восточной частью Севастополя… Было приказано атаковать основные позиции обороны противника непосредственно в лоб, имея справа Сахарную Головку исключительно и слева центр Сапун-Горы включительно.

Чтобы удар наших войск уже с самого начала наступления обладал предельной силой, я решил иметь все три дивизии в одном эшелоне, — писал Кошевой. — Но поскольку ожидалось, что в момент захвата гребня Сапун-Горы враг мобилизует все свои силы и сделает отчаянные попытки сбросить нас вниз, боевые порядки дивизий строились в два эшелона. Командиров соединений я обязал полк второго эшелона использовать только в момент атаки позиций противника на самой вершине и для развития успеха на западных скатах в направлении Английского кладбища»^{362}.

Штурм

Утром 5 мая, как и было запланировано, вперед, к Северной бухте рванулись воины 2-й гвардейской армии. Ее напор оказался достаточным для того, чтобы немецкое командование приняло это наступление за главное и со второй половины дня 6 мая начало перебрасывать сюда войска, ранее стоявшие в полосе будущего наступления 51-й армии. Замысел А. М. Василевского и Ф. И. Толбухина по введению вражеского командования в заблуждение тем самым был реализован.

«Прохладная крымская ночь на 7 мая 1944 года, — вспоминал Кошевой, — уже готовилась уступить место ясному дню, когда мы прибыли в укрытый от наблюдения с воздуха окопчик наблюдательного пункта корпуса. Отсюда мы переговорим в последний раз перед штурмом с командирами соединений по телефону. Радиосвязь запрещена. Так делается всегда на пороге решающих событий, чтобы не демаскировать штабы и наши намерения… Еще несколько переговоров по телефону — доложили командиры дивизий. У них все готово к штурму»^{363}.

Ожидая сигнала к атаке, Кошевой (не говоря уже о командовании фронтом и армией) беспокоился о правом фланге, конкретно — о примыкавшей к Сапун-Горе высоте Сахарная Головка. Несмотря на титанические усилия 1-му гвардейскому стрелковому корпусу, наступавшему справа от 63-го корпуса, взять Сахарную Головку никак не удавалось. «Чтобы обезопасить себя от угрозы контратак, Кошевому пришлось еще до начала штурма повернуть в сторону Сахарной Головки 417-ю дивизию Бобракова. Это сильно ослабляло силы корпуса на главном направлении»^{364}. Какова же была радость Кошевого и его подчиненных, «когда лучи солнца вырвали из предрассветной мглы алые флаги на горном склоне [Сахарной Головки], обращенном в нашу. Значит, там наши… Теперь будь спокоен за правый фланг. Бросай все силы корпуса на Сапун-Гору»^{365}.

«Артиллерийская и авиационная подготовка началась [ровно в 9.00]… Тысячи снарядов, мин и бомб пахали и перепахивали обращенный к нам склон и гребень Сапун-Горы… Полтора часа артиллерийской и авиационной подготовки подходили к концу…

— Пора, Петр Кириллович, — вывел меня из раздумий голос Сапрыкина. — разрешите дать команду на переход к огневому валу?

Это значило, что сейчас артиллерия перенесет огонь на первую позицию обороны противника и последует атака пехоты. Начнется штурм»^{366}.

«Задолго до рассвета саперы 12-й Мелитопольской штурмовой инженерно-саперной бригады под командованием полковника П. Г. Павлова проделали у подножия Сапун-Горы более десяти 15-метровых коридоров в многорядных проволочных заграждениях противника… Эта нелегкая, стоившая крови подготовка, осуществленная саперами, позволила головным частям 77-й стрелковой дивизии под командованием полковника А. П. Родионова в течение нескольких минут достигнуть первой линии вражеских траншей…

С нашего наблюдательного пункта было хорошо видно Сапун-Гору, — писал С. С. Бирюзов. — Она вся окуталась дымом и пылью. То и дело фашисты выскакивали из укрытий, пытаясь контратаковать наши части. Завязались кровавые рукопашные схватки…»^{367}

«В который уже раз за войну мы видели, как воины начинали атаку, — писал много лет спустя, по-прежнему, как в тот майский день, испытывая волнение и боль, П. К. Кошевой. — Командиры рот, их заместители по политической части и командиры взводов рывком поднялись на брустверы траншей на исходном положении и зашагали к Сапун-Горе. Они оборачивались назад, наблюдали, как переходят в атаку бойцы подразделений, что-то кричали им и снова шли на врага. Офицеров настигли, а затем опередили цепи атакующих бойцов.

Дым и пыльные облака, поднятые артиллерийской подготовкой, скрывали от нас штурмовые группы и взводы, которые, пользуясь артиллерийской подготовкой, заранее выдвинулись вперед, почти вплотную к обороне противника. С переносом артогня в глубину они устремились на врага…