Герои Ленинградского Неба

Решающим наступлением на Карельском перешейке в конце лета маннергеймовская Финляндия была выведена из войны, и полк перебросили под Нарву. Как записано в истории полка, «на Нарвском направлении в полосе 2-й ударной армии, имевшей оперативную цель очистить Советскую Эстонию от немецких захватчиков, 703-й штурмовой авиаполк в сложной метеорологической обстановке при сильном противодействии истребителей и зенитной артиллерии противника успешно поддерживал наступающие наземные войска».

Теперь, когда сражение переместилось в Прибалтику, заметно изменилось соотношение сил в воздухе —*. повеяло ветром победы.

Как-то в районе Нарвы капитан Ткачев вел на задание группу «илов». Чтобы избежать огня зенитной артиллерии, ведущий сделал большой круг и обрушился на цель с наименее прикрытой противником тыловой стороны. Огнем и реактивными снарядами штурмовики надежно обработали цель. Для наших небо на этот раз было чистым. Гитлеровцы, прижатые штурмовкой к земле, слабо огрызались — выпустили из автоматов несколько разрозненных очередей. К такому, с позволения сказать, заградительному огню противника летчики отнеслись равнодушно.

И надо же случиться — на вираже летчика Николая Трофимовича Храмова ранило: единственная попавшая в самолет пуля, пробив прозрачный фонарь, снизу навылет прострелила лицо. На плексиглас брызнула кровь, расплылась розовым пятном.

Ткачев сразу заметил, что Храмов стал как-то странно управлять машиной, запросил летчика о самочувствии. Ответом был стон. К радости командира, самолет раненого пилота все-таки продолжал держаться в строю.

— Слушай меня, тезка. Осталось пятнадцать минут лета. Держись! Если невмоготу, кричи, мычи, но штурвала не выпускай! Молодец, парень. Пилотируешь, как на инспекторской проверке. Собери волю в кулак, держись! Здорово мы всыпали фашистам, долго будут тебя помнить. Из медицины дежурит Оля беленькая. У нее легкая рука. Она тебя волшебно забинтует. Завтра будешь на ногах. Храмов, почему замолчал? Мычи во всю глотку. Как командир требую! Говори, легче станет. Коля, тезка дорогой, подай голос. Скоро начнем развороты. Скоро посадка, слышишь? Вот-вот, мычи, родной. Я тебе скажу, когда ногу дать, когда что.

Куда подевалась молчаливость Ткачева! Вечно хмуроватый, немногословный, он говорил, говорил, делая редкие паузы, чтобы сквозь свирепые трески помех услышать хриплый стон Храмова. Раненый летчик почти нормально посадил машину, выключил зажигание, откинул фонарь и... потерял сознание. Ткачев, совершивший посадку следом, подбежал к его машине, высвободил летчика от лямок парашюта, вытянул наверх и, держа на руках, зашагал по летному полю.

Навстречу командиру уже бежала Оля. Ткачев бережно положил Храмова на траву. Оля наложила круговую повязку на голову и лицо. Пока она бинтовала, подходили и подбегали летчики.

— Миленький мой, очнись. Да очнись, пожалуйста!

Храмов открыл глаза, поводил руками.

— Мальчики, он хочет написать,— догадалась Оля.

Кто-то протянул лист бумаги, планшет и карандаш. Оля положила лист на планшет, передала карандаш Храмову, и тот с трудом вывел: «Спасибо, командир». Эти слова дорого стоили...

В августе 1944 года Николаю Семеновичу Ткачеву было присвоено звание Героя Советского Союза. Так было оценено его личное мужество и геройство, проявленное в боях с немецко-фашистскими захватчиками, умелое руководство эскадрильей штурмовиков Ил-2.

Николай Семенович прослужил в 703-м штурмовом полку до декабря 1945 года. Затем учился и снова летал на разных самолетах. Майор Ткачев успел достаточно полетать и на современных машинах, что было положено по его должности заместителя командира полка по летной подготовке.

В промышленном отделе городского комитета КПСС Города Жданова, куда офицер пришел после увольнения в запас, с ним сразу заговорили по-деловому.

— Где хотите работать? — спросил заведующий отделом, внимательно просмотрев документы летчика.

— Поближе к рабочему классу.

— Много лет прошло. Поди, забыли слесарное

дело?

— Хорошее никогда не забывается.

Горком КПСС направил Ткачева в железнодорожный цех строительной организации «Азовстальстрой». Николай Семенович работал там мастером, потом заводским диспетчером. А потом сдало здоровье, пришлось оставить производство. Дома он не засиделся — со всем пылом бывалого летчика включился в работу по патриотическому воспитанию молодежи.

Ему есть что вспомнить, о чем рассказать. И про свои 153 боевых вылета (из них 140 ведущим!), и о товарищах. Где бы сегодня ни были товарищи по оружию, они всегда с ним — Сергей Смирнов, Федор Шпаковский, Владимир Шибаев, Иван Молчанов,

Иван Янюк, Михаил Нехорошев, Николай Ивжик, Николай Храмов, Владимир Базыков, Михаил Судовский, Федор Зыков, Леонид Всехвольных.

По праздникам майор в отставке Николай Семенович Ткачев надевает парадную тужурку. Сверкает Золотая Звезда Героя, тихо позванивают пять орденов, десять медалей и четыре памятных знака. На улице уважительно оглядываются — идет ветеран Великой Отечественной.

А. ТКАЧЕНКО,

ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

«ЗОРКИЙ»