Герои подводного фронта. Они топили корабли кригсмарине

Переход оказался весьма непростым. На море было относительно сильное волнение, и тральщики с поставленными тралами не могли развить скорость больше 8 узлов. В то же время «эска» имела минимальный ход под дизелями 10 узлов. Чтобы не врезаться в кромешной темноте в корму впередиидущего корабля, мотористам приходилось постоянно манипулировать рычагами переключения скоро стей. Лодка шла рывками, мотористы выбивались из сил. Конечно, можно было перейти на электромоторы, но Тураев не хотел расходовать ресурс аккумуляторной батареи, ведь вскоре лодке предстояло в подводном положении форсировать минные поля противника в районе острова Гогланд. Но все эти предосторожности оказались совершенно ненапрасными. Вскоре на тральщиках заметили фосфоресцирующие следы торпед, выпущенных с находившихся в темной части горизонта вражеских торпедных катеров. Одна из них даже прошла под тральщиком Т-217, не задев за его днище, поскольку была выставлена на слишком большую глубину хода[147]. Почти одновременно в трале второй пары тральщиков взорвалась мина. Взрыв был такой силы, что со стоявших на мостике С-12 моряков сорвало головные уборы. Но корабли не пострадали, и утром 20-го, когда отряд подошел к Лавенсари, командирам субмарин были вручены секретные пакеты с боевыми приказами. Поход начался.

Вскрыв пакет и ознакомившись с последними данными об обстановке в Финском заливе, Василий Андрианович решил форсировать немецко-финский противолодочный рубеж «Зееигель», развернутый на меридиане Гогланда, пройдя через узкий и мелководный проход севернее этого острова. Здесь было меньше мин, но послевоенный анализ показал, что даже в этом случае С-12 пришлось пересечь 12 минных линий. Следующим испытанием должно было стать форсирование «подводного перевала». Чтобы не задеть корпусом и в особенности винтами за лежащие на дне камни, Тураев приказал уменьшить глубину погружения. Но мы недаром ранее упоминали, что надлежащую тренировку рулевых-горизонтальщиков в условиях Ленинграда было произвести невозможно – из-за небрежности, допущенной боцманом, субмарина на непродолжительное время вынырнула до глубины 3–5 метров по глубомеру центрального поста, показав на поверхности рубку и антенные стойки. В тот же момент ее обнаружил случайно пролетавший рядом финский патрульный самолет. Вражеский летчик сбросил одну 200-килограммовую глубинную бомбу точно по курсу С-12, но, установленная на глубину 40 метров, она взорвалась слишком глубоко под лодкой, чтобы нанести ей фатальные повреждения. По наблюдению финнов, сила взрыва была так велика, что на несколько мгновений буквально выкинула «эску» на поверхность, после чего она скрылась на глубине, оставляя на поверхности все увеличивавшееся масляное пятно. В эту точку пилот самолета сбросил вторую «глубинку», но на этот раз она, наоборот, взорвалась над субмариной, не причинив ей никаких повреждений.