Герой туманной долины

— Я верю, — парень вскинул руки, — но за тобой ведь нужен глаз да глаз! Никогда не знаешь, что от тебя ожидать: то разбудишь своими воплями в четыре часа утра, — он принялся показательно загибать пальцы, — то будешь щелкать клавиатурой ноутбука так остервенело, что на другом конце города начинается землетрясение, то в полночь решишь сжечь пару книжек в железном ведре за домом, то в Стамбул свалишь, никому ничего не сказав… И я перечислил только то, что первым в голову пришло. Буду держать руку на пульсе — вдруг тебя опять выключит посреди толпы.

Камерон многозначительно двинул бровями и серьезно взглянул на Шеннона, который виновато морщился.

— И как ты меня только терпишь?

— С трудом, братишка, — отозвался тот, пряча усмешку. — Вот честно, не знаю, сколько еще продержусь. Скорее сам тебя прибью — устану.

— По рукам, — кивнул Шеннон. — А пока не устал, попробуй поверить, что я смогу справиться и названное тобой «свиданием» не запороть в самом начале, что, в общем-то, мне свойственно.

— Ну, я попробую, конечно… — Камерон принялся растягивать слова, а увидев вскинутую бровь друга, смягчился. — Да ладно, — махнул он рукой, — не воспринимай всерьез. Я правда рад, что у тебя все налаживается.

Шеннон задумался. Действительно налаживается… Впервые за долгие годы ситуация не ухудшалась, впервые казалось, что та загадочная белая полоса, которая обязательно должна следовать после черной, все же существует.

— Спасибо, Камерон, — признательно пробормотал он, аккуратно улыбаясь. — Подумалось, если мир увидит его ликование, тут же эту зарождавшуюся белую полосу у него заберет.

— Ты так не радуйся раньше времени, — посоветовал Камерон. — Мало ли что произойдет. Но все же хорошо, что у прекрасной мисс Хармон есть мой номер телефона, — подмигнул он и, заметив притворно посуровевшее лицо друга, поспешил сменить тему разговора: — Помоги с идеей для картины, а? Давай пофантазируем.

— Рассказывай.

— Посмотри на меня внимательно, — раскинул он руки в стороны и принялся крутиться на месте. — Как думаешь, если бы я был книгой, кто бы меня написал?

— Пройди тест в Сети и не парься, — отмахнулся Шеннон.

— Нет, мне нужно, чтобы ты посмотрел профессиональным писательским взглядом! — настойчивее попросил Камерон. — Давай же!

— Тогда… как тебе такой портрет? Тебя написал неудавшийся художник, который рискнул в тебе воплотить все свои страдания, — ехидно хмыкнул парень, сложив руки на груди.

— Какой же он идиот! — в сердцах воскликнул рыжий, всплеснув руками. — Нет чтобы сразу сделать меня известным! А вообще, ты попал в точку, мне кажется.

Шеннон улыбнулся. Камерон не разозлился, только сильнее загорелся идеей — казалось, что даже его стоящая ежиком шевелюра вспыхнула ярче.

— Думаю, твой автор хотел показать твой путь к славе.

— Хреновый путь, что уж тут сказать, — хмыкнул тот, большим пальцем указав себе за спину. — Лью краску на полотна в гараже с почти провалившейся крышей под вой лишенной слуха матери, подпевающей «Битлз».

— Ну, слуха нет не только у нее, — осторожно намекнул Шеннон, но друг его проигнорировал.

— Вообще-то, ты мне здорово помог. Нарисовалась у меня тут одна идейка, — невнятно пробормотал он, задумчиво глядя куда-то в стену, вечно запачканной краской рукой почесывая затылок. — А сам что думаешь? — встрепенулся он через минуту, гуськом двигаясь к двери. — Кто написал тебя?

— Ты только за этим приходил? Серьезно?

— Так кто написал тебя? — настаивал Камерон, переминаясь с ноги на ногу уже на крыльце.

— Тот, кто явно не умеет создавать хеппи-энды, — пробубнил Шеннон.

— Может, именно твоя история станет исключением? — спросил друг, усмехаясь, стоя уже на брусчатой дорожке.

— Дверь за собой хоть закрой! — крикнул вслед парень, когда рыжий с воплем «Не умри на своем первом свидании!» ломанулся по пожухлому газону обратно к своему гаражу.

«Если моя история станет исключением, — подумал Шеннон, выходя на крыльцо и вдыхая утреннюю свежесть, — то ты, Камерон, точно станешь известным…»

* * *

Толпы избежать не удалось, поэтому Шеннон без зазрения совести жался к единственному человеку, прикосновения которого не причиняли боли. И Делла не была против — понимала, сочувственно морщилась и сводила брови к переносице, хмурясь, когда кто-то норовил влезть в шатер без очереди или преградить им путь своим плечом.

А еще она уверенно, почти мастерски, отводила от друга любые прикосновения — отталкивала норовящие коснуться его в суматохе руки, крутилась вокруг него, своим телом отгораживая от других тел, которые в общем потоке их захлестнули.

— Я сейчас ослепну, — шепнул Шеннон Делле на ухо, глядя на мельтешащую красками платформу перед шатром. Девушка вздрогнула, когда кто-то в очередной раз толкнул ее в спину, продираясь мимо, и смущенно улыбнулась, наткнувшись на Шеннона. Тот хмыкнул и поспешил отстраниться, насколько было возможно.

— Хоть немного красиво? — спросила она, осматривая толпу.

— Красиво, — задумчиво проговорил он, отрывая взгляд от земли, собственных ботинок и кучи чужих ног вокруг, — но очень ярко. Свечения режут глаза.