Герцогиня

— Вашей минутой слабости была беседа в саду во время бала, — съязвила Лина, — вот когда надо было головой думать, а не вашим первичным половым признаком вперемешку с алкоголем. Так что с вами не так?

Он вздохнул, собираясь с мыслями, с силой провел пальцами по седому ежику волос. Потом посмотрел на Лину и сказал спокойно:

— Когда мне было четырнадцать лет, Вилмер вставил мне механическое сердце на абраксе.

Лина позволила себе неприличное выражение, которое означало крайнее удивление.

— Вы же герцогиня, — Максимус взглянул на нее укоризненно, — не пристало…

— В нашем мире еще не смогли заменить сердце протезом. Ты хочешь сказать, что у вас это стало возможным?!!

— Мисс Линтон…

— Ваши ученые создали механическое сердце на абраксе, и все эти годы оно у тебя в груди? И работает? Оно же должно расти вместе с тобой… Черт, я не могу в это поверить…

— Маги-механики могут многое. Их Дар — создавать совершенные механизмы с совершенными характеристиками. Даже самовосстанавливающиеся… Вы еще не видели механизмы, работающие в рудниках. Сотню лет назад, говорят, бывали и механические лошади, но потом изобрели автомобиль, который в силу своих свойств катится быстрее, чем могла скакать механическая лошадь. Кстати, строение тела механической лошади во многом повторяло строение тела лошади живой. И сердце у нее там… тоже было абраксовое.

— Черт, — Лина сдавила пальцами виски.

Так вот почему он столь преданно служит Вилмеру…

Подняла глаза на замершего и невероятно мрачного Максимуса. И внезапно поняла, что не просто так в шкатулке хранятся старые фотографии и серебряная ложечка. Все это принадлежало его прошлому, и прошлому далеко не светлому.

— Ты хотел, чтобы я подзаряжала твое сердце? И тогда больше не зависел бы от хозяина?

Он опустил глаза.

— Я прошу прощения… вероятно, не стоило.

— Конечно, стоило. И если Дерек Вилмер убил моих родителей, то я с радостью займу его место.

Ей показалось, что Максимус вздрогнул. И посмотрел на нее как-то… по-новому. А Лина вдруг ощутила прилив энергии. Кокон, в котором она пребывала с момента своего пробуждения, лопнул, выпуская наружу ее настоящие чувства и эмоции. И поток света ворвался, разметал грязь, оставленную Дамианом в ее душе. Она смотрела в светло-серые глаза мужчины, которого едва знала, и который был должен ее убить — а на сердце переливалась, искрилась, играла радость.

— Попробуем? — спросила она, — как это делается?

Максимус замялся, потом, пристально рассматривая разложенные тарелки, пояснил:

— Вам нужно положить руки мне на грудь… Ну и почувствовать… что там… это будет слишком неприятно для вас, мисс Линтон.

«По-моему, кто-то наказывает сам себя. Так тебе и надо, засранец», — подумала девушка, а вслух бодро сказала:

— Может быть, необходимо лечь?

— Что?.. Нет, — он мотнул головой, — мы всегда это делаем стоя.

Ухмыльнулся особенно злобно, видимо, вспоминая руки Вилмера.

— Тогда подойди ко мне, пожалуйста.

Максимус начал расстегивать рубашку, и было видно, что его пальцы ощутимо подрагивают.

А потом Лина увидела его тело. И невольно прикусила губу, потому что — как бы гадко он себя не вел — там было, на что посмотреть. Ни грамма жира, только мышцы под гладкой светлой кожей. Кубики пресса. И шрамы. Всякие — мелкие, чуть крупнее. И уродливый, застарелый рубец через живот, начиная от грудины — как будто его вскрыли и выпотрошили.

— Господи, — выдохнула Лина, — почему Вилмер до сих пор на свободе?!!

— Потому что нет доказательств его вины.

— Но ты же…

— Если всеангельское собрание через меня заполучит Вилмера, мне тоже не жить, — тихо сказал Максимус, — любое ангелопротивное проявление человеческой воли уничтожается. Таков закон.

— Дурацкий закон…

Она протянула руку, коснулась подушечками пальцев левой половины груди. Потом, уже смелее, положила ладонь. Прикрыла глаза, пытаясь прочувствовать что там, внутри.

… А внутри мерно стучал механизм. И был абракс — каким-то внутренним зрением Лина внезапно увидела кристалл, небольшой, размером с грецкий орех. Он тускло светился — «почти обескровлен» — решила девушка.

Поняла глаза на Максимуса, и он, сжав челюсти, едва заметно кивнул.

Лина снова зажмурилась, представляя себе, как с пальцев стекают сверкающие капли, впитываются в кожу Максимуса и продолжают свой путь дальше, к кристаллу. Она не торопилась. Капли текли и текли, устремляясь ослепительно-белыми искрами к механическому сердцу, обволакивали камень и исчезали в нем. Потом Лина поняла, что наполнила абракс так, как могла. Медленно открыла глаза, отняла ладонь — на бледной коже остался багровый отпечаток, словно ожог.

И от вида этого отпечатка внезапно закружилась голова.

— Мисс Линтон!

Ну вот, она снова на руках. У него.

И снова он бережно несет ее наверх, в спальню.

Лина вдруг улыбнулась — у нее все получилось!

Плевать на слабость! Она начинала чувствовать свое место в этом странном мире, и от этого на душе было хорошо и спокойно. Накатила сонливость — это что, она переборщила с зарядкой абракса, или теперь всегда так будет?