Герцогиня-дуэлянтка

Сесиль фыркнула, а потом неловко переступила с ноги на ногу и поморщилась.

– Что такое?

– Ноги болят.

Голос Сесиль прозвучал так жалобно, что Гай усмехнулся:

– Хочешь где-нибудь посидеть?

– Который час?

– Начало третьего.

– Бал закончится ведь еще не скоро?

– Да. Уверен, веселье продлится часов до пяти-шести утра. Но нет необходимости оставаться до конца.

– И что ты предлагаешь?

– То, что хочешь ты.

– Нужно спросить у Блейд. – Она поморщилась. – Если, конечно, я смогу ее найти.

– О, совсем забыл. Она уехала с Эллиотом.

– Почему они не явились на ужин?

– Если верить Эллиоту, они играли в карты. Мне жаль любого, кто сядет с ним за один стол: ему всегда улыбается удача.

– Я играла в криббидж с Блейд, и она тоже никогда не проигрывала.

– Полагаю, тогда мы должны радоваться, что этих двоих никто не разыскивает с факелами и шпагами.

Рассмеявшись, Сесиль заглянула Гаю в глаза:

– Давай поедем домой.

– Прямо бальзам на душу, – улыбнулся Гай. – Не хочу ждать, пока подадут экипаж Сина. Пойду поищу наемный и сразу же вернусь.

– Я могу пойти с тобой.

– А как же ноги?

– Ничего, все в порядке.

– Давай улизнем через буфет: там есть боковая дверь, так что, возможно, нам удастся уйти незамеченными.

– Любимчик общества уходит с бала, не привлекая к себе внимания? Неслыханно! – усмехнулась Сесиль.

Начался очередной танец, и в буфете осталось всего несколько молодых повес.

Гай окинул их суровым взглядом, и они тут же удалились.

– Ну вот и славно. Теперь не будет ни одного свидетеля нашего гнусного преступления, коим является ранний отъезд. Давай поспешим, пока нас не начали искать.

Гай проводил Сесиль в гардеробную, а потом через холл, на удивление пустой, и когда они оказались на улице, спросил:

– Ну и как прошел твой первый бал, если не считать больных ног?

– Было чудесно. – Она немного помялась, но все же спросила: – А как он прошел для тебя, Гай? Только честно.

– Было странно и немного неловко. Одно я знаю наверняка: потеря собственности и титула показала, кто мой настоящий друг.

– Кто-то был с тобой груб?

– Груб? Нет, скорее… пренебрежителен. Но иного я и не ожидал. Некоторые были откровенно неприветливы, а кое-кто из школьных друзей, как выяснилось, хотел дружить с герцогом, а не с Гаем Дарлингтоном.

Когда они разместились в стареньком, но чистом экипаже, Гай вздохнул:

– Я рад, что все закончилось. Честно говоря, сам не знаю, как раньше выдерживал подобные мероприятия ночь за ночью.

– Ты считаешь, что выступать в роли мишени для метательницы ножей и чистить туалеты предпочтительнее?

Гай усмехнулся.

– Ну, пожалуй, чистка туалетов мне не по душе, а вот участвовать в ваших с Блейд выступлениях очень даже нравится. Проработав в цирке несколько недель, я перестал замечать громкие насмешки своих бывших приятелей. – Улыбка сошла с лица Гая, и он, подавшись вперед, протянул Сесиль руку. И она, немного помедлив, вложила в нее свою. – Не будет преувеличением сказать, что мне нравится жить с тобой под одной крышей и работать вместе с тобой на сцене.

В глазах у Сесиль защипало, и она испугалась, что не выдержит и расплачется. Слезы подступали к ее глазам весь вечер. Где-то в середине вальса с Натаном, который извинился за свое письмо, а потом начал к ней приставать, она вдруг осознала, что просто хочет оказаться дома с Гаем, что хочет перестать мучить и его, и себя, и лечь наконец с ним в постель, забыть о прошлом и смотреть лишь в будущее.

– Ты так странно на меня смотришь, – сказал он тихо. – Я не дразню тебя, я…

Однако Сесиль наклонилась к нему и коснулась губ своими, приглашая к поцелую.

Глава 24

Гай усадил Сесиль к себе на колени и заключил в объятия. Как она могла быть такой уютной и знакомой в его руках и в то же время оставаться самой загадочной и волнующей?

Сесиль отстранилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, и он удовлетворенно вздохнул:

– А я уж подумал, что мне придется пойти на какие-то совсем уж отчаянные меры, чтобы заставить тебя меня поцеловать.

– Какие же, например?

– Уже подумывал спеть серенаду под твоими окнами.

Сесиль рассмеялась:

– Ты умеешь петь?

– Нет. Поэтому и назвал эту меру отчаянной. – Гай посмотрел ей в лицо, на которое уличные фонари отбрасывали пятна света. – Господи, какая ты сегодня красивая! Платье сидит великолепно, но, должен признаться, весь вечер я мечтал поскорее его с тебя снять. На этот раз я хочу не просто романа, не просто удовлетворения физиологических потребностей. Мне нужно больше.

Сесиль застонала:

– Гай, это не…

– Я люблю тебя. Любил весь прошедший год, но был слишком самонадеян, чтобы это понять. Я никогда не смогу стереть из памяти то, что тогда сказал и сделал, как не смогу отрицать, что, вероятно, уже был бы женат на другой, чтобы спасти титул и имущество. Меня воспитывали с чувством ответственности перед своим долгом, и я попросту не верил, что когда-нибудь смогу жениться на той, кого выберу сам.

– Я не собираюсь замуж, никогда, но согласна быть твоей любовницей до тех пор, пока тебе это не надоест.

Гай глубоко вдохнул, сосчитал до пяти, а потом выдохнул и спросил:

– Почему, Сесиль?