Герцогиня в изгнании

Уже свежий, отдохнувший Эдвин ждал меня у порога и при взгляде на него меня охватил стыд и накатили глупые мысли. Ну, могла ведь потратить десять минут, чтобы умыться и расчесаться? Теперь стою перед мужчиной лохматая (смешно, ведь теперь у меня какие-то волшебные волосы и они даже после беспокойного сна выглядит лишь немного растрёпанными) и, кажется, опухшим лицом.

Заметив мои попытки разгладить юбку платья, Эдвин как-то слишком по-доброму улыбнулся и сказал:

— У тебя определённо талант выглядеть очаровательно в любое время суток.

Услышав неожиданный комплимент, я недовольно поджала губы, но при этом ощутила, как начинают гореть кончики ушей. Благо эту компрометирующую деталь скрывали волосы. Не хватало ещё, чтобы этот скользкий тип надумал себе лишнего.

Ответить ничего я не успела потому, как едва приблизилась к новому союзнику, рядом со мной возник Бьерн буравящий недоверчивым взглядом Эдвина. Будь на месте дворецкого Шейт, то можно было бы счесть такой жест ревностью, но ревенанта беспокоила исключительно моя безопасность. Стоило об этом подумать, и циничная часть меня ехидно добавила: — «Просто без подпитки твоей магией смерти, поднявшийся по своей воле мертвец вернётся в прежнее состояние».

Такие мысли подозрительно расстроили, но я отмахнулась от них, потому что заметила, как Эдвин косится на Бьерна. Ну да, наверное, странно видеть человека, которого ты знал… таким. Пусть ревенант лучше многой нежити походил на человека, от себя прежнего он точно отличался.

— Эдвин, — обратилась я к главе Пауков, так и не решившему заговорить со своим бывшим подчиненным, — если хочешь поговорить с Бьерном, не стесняйся.

После моих слов Эдвин послал мне непонятную улыбку, а затем задал моему дворецкому вопрос:

— Бьерн, как много ты помнишь?

— Из жизни? — уточнил ревенант, при том только после моего кивка. — Ничего толком.

— Тогда даже не знаю, стоит ли поднимать эту тему…, — как-то неуверенно протянул Эдвин, отводя взгляд.

Естественно Бьерн не бросился закидывать бывшего начальника вопросами — у него уже нет столько любопытства как в обычном человеке. Потому не выдержала затянувшейся тишины именно я и произнесла:

— Говори уже. Мне тоже стало интересно, — фыркнула, попутно замечая проблески заинтересованности на лице моего дворецкого.

— Бьерн, если ты не против, — начал Эдвин, как-то слишком тщательно подбирая слова, — я позабочусь, чтобы Дияра ни в чём не нуждалась. Хоть это прописано в контракте, но мне хочется хотя бы немного искупить свою вину. Копни я глубже и откажись от заказа, тебе не пришлось бы… обращаться.

Неподдельное раскаяние может и тронуло меня, если бы не условия заказа и не первоначальная цель, с которой Бьерн прибыл в поместье. Потому возможно искренний порыв главы Пауков остался без моего внимания, а вот незнакомое имя заставило с замиранием сердца уточнить:

— А Дияра это кто?

— Она внучка Бьерна, — ответил мне Эдвин, после чего перевёл взгляд на застывшего рядом со мной дворецкого, чтобы сказать уже ему: — и Дияра всё, что осталось от твоей семьи.

Вот тут мне стало не по себе, ведь я знала — каково это потерять единственного близкого человека. Пусть у Бьерна нет оправдания, и умер он за то, что пришёл по мою жизнь, но пока мне удавалось смотреть на него как на злодея, то в голову даже мысль не приходила, что его смерть могла кому-то принести невыносимую боль. Лишний раз убеждаюсь: мир никогда не делится на абсолютное зло и добро.

А раз так, — вспыхнуло неприятное понимание, — то и у моего врага могут найтись причины, превратившие его в подпольного тирана. Что, конечно, мало его оправдывает. К тому же даже спустя год моя злость продолжает кипеть и меня точно не остановит его история, какой бы душещипательной она не была. В идеале было бы хорошо окажись Альберт просто повернутым на власти сумасшедшим. Однако боюсь всего моего везения не хватит на такой подарок судьбы.

— Внучка…, — прозвучал надтреснутый голос Бьерна рядом, заставляя на него посмотреть. Глаза дворецкого вспыхнули потусторонним огнём, всё его тело будто налилось силой, при том настолько обильно, что я ощутила слабость. Подпитался он мной неплохо!

Несмотря на это разозлиться на Бьерна не удалось, потому как до меня дошла простая истина — именно внучка была якорем, именно желание не бросать её одну в этом мире заставило потрепанную забвением душу вернуться в мёртвое тело и поглотить достаточно некротической силы для самостоятельного пробуждения. Триггером стала не злость или жажда отмщения, а… любовь к родному человеку.