Герцогиня: ветер судьбы

Мы еще долго беседовали, сидя на кровати. Старались наговориться впрок, зная, что вскоре наши дороги вновь разойдутся. Ени расспрашивала меня о Севере, о сыне, о планах на жизнь, а потом вскользь бросала, что в Ниххоне Император увеличивает налоги, а это значит – снова будет голод, может быть, даже война. И снова появятся ёкаи и ?ни, а значит, вновь придет время Охоты.

***

На Птичьем острове нам были рады. Накормили, напоили досыта, уступили лучшие дома. Удивительное место – яркие большие попугаи смело садились мне на плечо, выпрашивая угощение, маленькие зеленые птички нагло таскали кусочки фруктов прямо из тарелок, а степенные крачки, переругиваясь, путались под ногами у людей.

И дети, здесь было очень много детей. Причем – разноцветных. Встречались и светлоглазые, и белокожие, и блондинчики, хотя обычных темнокожих и кудрявых карапузов было гораздо больше.

Наконец-то я увидела и того самого Антуана Бревса, отца мамы Авелин. Высокий, с седыми уже волосами и бесконечно усталыми глазами, он немного оживился при виде почти что соотечественников и с радостью болтал о чем-то с Макеши. И не сказать, что красавец – обычный мужчина почтенного уже возраста. Не вождь, конечно – символ. Человек-птица. Не повезло ему сюда попасть… Или повезло – это как посмотреть. Его здесь любили, берегли, кормили и поили самыми лучшими блюдами, а главное – каждую ночь у него была женщина. Любая. Правда, его не спрашивали, хочет он или нет. Шепотом Арман признался мне, что ни за что бы не хотел поменяться с Бревсом местами – даже сейчас, в своем плачевном состоянии.

Золотая клетка для человека-птицы… Трагично и нелепо. Говорили, что в прошлом он совершил немало преступлений, но столько лет несвободы с лихвой компенсировали его дурные дела.

Впрочем, все, что я могла – лишь пожалеть его и выкинуть из головы. Мне гораздо важнее были собственные проблемы. Пора было возвращаться домой, где меня ждал сын… и наказание за побег.

Однако перед нашим отплытием Антуан ухватил меня за локоть и отвёл в сторону.

— Слушай, девочка, ты ведь знаешь Авелин Ферн?

— Она моя приёмная мать.

— А если я… если я попрошусь на ваш корабль? Я ведь — и птица тоже. Улечу.

— А почему вы спрашиваете меня? Задайте этот вопрос капитану.

— Это непременно. Но я хочу знать — Авелин примет меня в свой дом хотя бы на время? Я ей отец только по крови. А идти мне совсем некуда. В Эльзании мне делать нечего, там клан Фернов. Любой из них сдаст меня властям. В Ранолевсе — никого знакомых. Все, что меня там ждёт — нищета. Я уже стар, работы никакой не найду, во всяком случае, быстро. А Ниххон… я могу помогать Авелин в аптеке, сидеть с внуками, плести корзины, делать флейты из бамбука! Что угодно, лишь бы сбежать отсюда! Никогда я не был так близко к свободе.

— Я думаю, что Авелин вам поможет, — мягко сказала я. — Она очень добрый и светлый человек. А если вам совсем уж некуда податься — в моем замке на Севере всегда найдётся угол для отца моей приемной мамы.

— Спасибо, — хрипло пробормотал Антуан. — Спасибо.

Бедняга. Я оглянулась: теперь он разговаривал с Арманом. Что ж, я уверена, что муж не откажет. Он вообще очень добрый и справедливый человек, мой Арман. Со всеми — кроме меня.

Наверное, мне стоит радоваться, что теперь он зависим от меня. Больше ему не сбежать — некуда. Но мне невыносимо видеть его таким… потерянным.

Я вдруг вспомнила один случай из детства. Мы тогда гостили в племени О-охо, просто вырвались на несколько недель. Папа был тяжело ранен, ему нужно было отдохнуть. Мама ждала третьего ребёнка. А я потеряла в траве какую-то безделушку и очень расстраивалась. И Акихиро сказал тогда очень интересную вещь: «духи Островов иногда возвращают то, что забрали, если их правильно попросить. Нам вот вернули тебя, да ещё с Макеши впридачу». Безделушку, кстати, нашёл один из братьев.

Так если духи возвращают — можно ли попросить их вернуть Арману глаз? Кого об этом спросить? Конечно, самого «большого» шамана Островов. И я обязательно спрошу — не убьют же меня за это, верно?38. Слепец

После тяжелого разговора с господином Бревсом Армана немного отпустило. Пусть он был слеп, жалок и убог, но его хотя бы больше не держали в плену. Время, которое он и его команда прожили на Огненном острове, было одним из самых кошмарных в его жизни. Во-первых, они были рабами: их били, иногда морили голодом в наказание за непослушание, издевались, кидали в них грязью и камнями. А во-вторых – не было совершенно никакой надежды. Вазилевс явно не пришлет им на помощь войска, да и не пустят больше в эти воды никого. Весь остаток жизни – слепым рабом. Как он не сошел с ума, не наложил на себя руки? Арман не знал. Хотя, признаться, он был очень близок к последней черте.

И вдруг все поменялось: они свободны, они плывут домой к своим семьям. “Сердце Севера” – такой же уставший и измученный, как его команда, скрипит снастями, словно стонет, но идет. И вот уже Арман слышит, как где-то вдалеке отзывается ему рындой другой корабль. Тот, на котором приплыла его жена. За ним.