Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991

Однако судьба у этой картины оказалась такой же трудной, как судьбы других творений Германа. Фильм был запущен в производство в начале 1982 года, а уже в конце того же года Госкино СССР работу остановило. Повод: принижение Германом героических 30-х годов, фактически их дегероизация, которая достигалась с помощью «картинки»: черно-белого кино, где в кадр попадали убогие дома, плохо одетые люди и т.д. Собственно, это был фирменный стиль Германа, однако в «Лапшине» он достигал своей кульминации – такого сгущенного бытописательства не было даже в ранее запрещенной «Проверке на дорогах». В итоге от Германа потребовали внести в фильм существенные правки, от которых он отказался. Поэтому лента угодила на «полку», где пролежала более двух лет.

В последние дни пребывания у власти Андропова – в конце января 1984 года – Госкино внезапно смилостивилось и вновь запустило «Лапшина». Герман снял пролог и эпилог фильма (180 полезных метров), где несколько героизировал сюжет (с помощью авторского текста). В апреле, когда у власти вот уже два месяца был новый генсек – Константин Черненко, фильм был принят в Госкино, а ранней осенью выпущен в прокат тиражом в 118 копий. Скажу честно, лично я был в восторге от фильма, посмотрев его два раза подряд. Чего не скажешь о массовом зрителе, который ленту практически не принял – его стилистика оказалась ему не по душе. Итог: «Лапшина» посмотрели всего 1 миллион 300 тысяч человек.

Отметим, что фильм не приняли даже многие именитые кинематографисты, причем из разных поколений и придерживающиеся разных взглядов. Например, Сергей Герасимов и Тамара Макарова, встретив Германа после просмотра, негодовали: «Как ты смел?! Как ты мог?! Что ты сделал с нашей жизнью, с нашей юностью – не было такого! Не было! Не такая жизнь была, не такие люди! Улицы были солнечные, чистые! Да ты сам вспомни, разве такая у твоих родителей была квартира?» На что Герман парировал следующим образом: «Именно такая, Сергей Аполлинариевич. Это у вас воспоминания о ней другие, а я воспроизвел именно ту квартиру, в которой мы тогда с мамой и папой жили. Именно ту – по домашним, по семейным фотографиям…»

Не приняли фильм и два режиссера из стана либералов: Элем Климов и Андрей Смирнов. Вот как об этом вспоминает сам Герман:

«Климов и Смирнов в тот момент не разговаривали из-за какой-то ссоры, поэтому во время просмотра сидели в разных углах. И вот встает Элем, говорит: «Мы тебя так уважали, это тупик, это катастрофа, это бред сивой кобылы, ты ушел весь абсолютно в формализм. Я даже не спорю, что ты эти формальные приемы ловко делаешь, но это тупик и полная дрянь. Ты завалился со страшной силой, и тебе это надо признать». Встает Андрей и кричит: «Мы с ним не здороваемся три года, но, если моя точка зрения дословно совпадает с его точкой зрения, ты обязан согласиться. Это катастрофа. Ты же мизансценировать умел на «Двадцати днях», куда все это делось? Все какая-то вертушка, «броуновское движение» опять».

Я говорю: «Ну а что делать, если вы два идиота, ну тогда как быть? Может так совпасть, что вы, два Сумарокова, сторонники трех единств, остались в восемнадцатом веке?» Но какое было прекрасное время: мы поехали доругиваться ко мне домой, сидели до шести утра и разругались в пух и прах. Но при этом Элем мне звонил, чтобы я представил его картину «Иди и смотри», а мой фильм они считали полным говном. Когда же фильм посмотрел Ролан Быков – на предмет озвучивания, то вообще ничего не понял: где милиционеры, где бандиты, чего я от него хочу и почему так крутится камера?..»

Кстати, сам Ролан Быков практически повторил судьбу Германа: его новый фильм пробивался к зрителю с таким же трудом, как и «Лапшин».

Жестокое «Чучело»

Фильм Быкова назывался «Чучело» и был экранизацией одноименной повести детского писателя В. Железникова, в которой речь шла о судьбе доброй и искренней 11-летней девочки, которую ее одноклассники называют «Чучелом» и всячески третируют. Скажем прямо, подобного рассказа о детской жестокости в советской литературе еще не выходило. Повесть была написана в самом конце 70-х и в начале следующего десятилетия вышла отдельным изданием в Москве. Ролан Быков, который считался одним из самых талантливых и последовательных разработчиков детской темы в советском кинематографе, мгновенно загорелся желанием экранизировать это произведение. Хотя на первый взгляд это выглядело странно, поскольку до этого Быков снимал сугубо оптимистическое кино для детей. Среди его прежних картин были следующие: «Семь нянек» (1962), «Пропало лето» (1964), «Айболит-66» (1966), «Внимание – черепаха» (1970), «Телеграмма» (1972), «Автомобиль, скрипка и собака Клякса» (1975).