Гибель Царьграда

— Об остальном потолкуем на корабле. А теперь быстрее в порт. Верхом-то ездить умеешь?

Януш только презрительно хмыкнул, хотя последний раз сидел в седле одиннадцатилетним мальчишкой...

Вдвоём со слугой — тюремщики остались на кухне — спустились в нижний выложенный плиткой двор, где их уже ждали осёдланные лошади...

А ещё через мгновение из ворот купеческого дома на спящую улицу вылетел торопливый лошадиный перестук. Вылетел и, разбивая вдребезги предутреннею тишину, покатился вниз к морю. Вместе с грохотом устремились вниз и два вцепившихся в поводья всадника. На особо крутых спусках они замедляли бег животных, и тогда размеренный перестук бьющих в булыжник копыт сменялся хаотичной частой дробью; лошади храпели, косили на седоков безумными, блестящими во мраке глазами, а их мясистые лоснящиеся крупы теснили друг друга на узкой зажатой каменными заборами улице.

До порта добрались довольно-таки быстро. Во всяком случае, так показалось Янушу. Несмотря на большой перерыв в верховой езде, он чувствовал себя в седле вполне уверенно, и эта уверенность ещё сильнее укрепила его в мысли, что всё идёт так, как должно.

Когда лошадиные копыта зацокали по одетой в камень пристани, Франческо вдруг резко натянул поводья, растерянно всматриваясь в укутанные утренним туманом корабли, что мягко покачивались у высоких трапезундских причалов.

— Где же этот чёртов Джованни? И как теперь искать этих греков? — недовольно пробормотал он, едва сдерживая разгорячённого, нетерпеливо переступающего копытами коня. Но долго ждать не пришлось: от одного из причалов, над которым крутым деревянным бортом нависало большое торговое судно, вдруг отделилась чья-то тень и призывно замахала рукой.

— А, вот и он. Наконец-то! За мной, янычар.

Франческо всадил каблуки в лошадиные бока и в два счёта оказался на тут же ожившем, отчаянно загремевшем досками причале. Януш последовал за слугой.

Здесь ещё сильнее пахло водорослями и гнилым деревом. Всадники спешились. Джованни — им оказался неулыбчивый парень с цепким взглядом — принял у них поводья:

— Всё в порядке. Ждут только вас.

— Молодец, Джованни! Можешь возвращаться. Хозяин будет тобой доволен, — небрежно бросил ему Франческо и первым заспешил по скрипучим сходням на корабль. С борта уже свешивались привлечённые шумом матросы.

— Эй, рогацци, где ваш капитан? Принимайте гостей! — весело прокричал им слуга и, перед тем как спрыгнуть на палубу, обернулся к поднимающемуся следом Янушу:

— Давай-давай, янычар, не отставай! Путешествие начинается!

Когда корабль наконец вышел в открытое море и тугие, полные утреннего ветра паруса понесли его прочь от Трапезунда, измученный ночными впечатлениями Януш лёг прямо на палубе, вытянувшись в полный рост и положив тяжёлую голову на свёрнутые канаты. Последнее, что он подумал, перед тем как провалиться в сон, было: «Слуга, пожалуй, прав. Путешествие только начинается. Всё только начинается...»

11

Капитан корабля — двухметровый ромей с крупным носом и волевым бритым подбородком с интересом наблюдал за своими пассажирами.

Во-первых, капитана удивлял сам факт наличия пассажиров на борту его плывущего в драконову пасть судна; во-вторых, за них неплохо заплатили, а в-третьих, несмотря на явную неприязнь, которую пассажиры испытывали друг к другу, их связывало нечто такое, что заставило их вдвоём отправиться в это опасное путешествие с непредсказуемым концом.

Пассажиры старались держаться порознь, собираясь вместе всего несколько раз, в самом начале плавания, и то лишь для того, чтобы изучить имеющуюся у одного из них карту Константинополя. Говорил в основном её владелец — невысокий венецианец с плутоватыми глазками, а второй — мрачного вида молодой человек с ёжиком светлых волос, небольшой чёрной бородкой и вислыми усами (наверное, именно из-за них венецианец называл его янычаром) — отделывался односложными ответами или просто молчал. Под правым глазом его красовался весьма заметный синяк.

В один из таких разговоров венецианец был особенно громок.

— План города напоминает треугольник, — назидательно вещал он, уверенно водя пальцем по разложенной на палубе карте. — Ты знаешь, что такое треугольник, янычар? Хотя откуда тебе знать. Смотри и запоминай: вот Месса — главная улица города, начинается у Ипподрома и дальше разделяется на ещё две улицы, вот видишь? А вот здесь — кварталы чиновников и константинопольской знати, вот — кварталы венецианских купцов, а вот — дом жены хозяина Ирины Марза...

— Твоего хозяина, — тут же огрызнулся второй, отрываясь от карты.

— Ах да, янычар, — раздражённый венецианец почти кричал. — Я совсем забыл, что твой хозяин — султан поганых...

При этих словах в лице второго сразу проступило что-то неуловимо волчье, но он быстро погасил гнев и отвернулся...

Впрочем, через мгновение венецианец как ни в чём не бывало продолжал свой рассказ о городе, а «янычар» снова мрачно следил за его скользящим по пергаменту пальцем.